Почему нет?
Шрифт:
– Черный, – хлопает она ресницами, и у меня такое чувство, что их кончики проходят прямо по моему сердцу. – Горячий и без сахара.
– Заказ принят, – шутливо кланяюсь я и отступаю.
Ставлю чайник на плиту и отрезаю от пирога кусок, выбрав самую ровную и симпатичную часть. Завариваю черный чай в гостевой чашке, что осталась от сервиза бабули Леши, и несу все это Ясе. Ставлю на стол, и она наклоняется над тарелкой, глубоко вдыхая.
– Вау, – хрипло выдыхает Ясмина, сбивая мое дыхание.
Дурная нежность, разбавленная
– Ешь. Приятного аппетита.
Возвращаюсь на свое место. Ясмина отламывает ложкой кусочек пропитанного вишневым соком бисквита и кладет в рот. Покачивается, прикрыв глаза дрожащими ресницами, и мне хочется закрыть лицо руками, потому что это слишком волнующе для обычного поедания пирога.
– Как вкусно. И он еще теплый. Кто мастер?
– Я! – Складываю руки на груди и откидываюсь на спинку стула.
Ясмина недоверчиво замирает, а затем пробует еще кусочек и еще. С наслаждением наблюдаю за ней, и мои мысли с каждой ложкой становятся все темнее, а мышцы живота каменеют.
– Значит, ты… – рассуждает она, прервавшись, – вечером субботы после работы печешь пироги и собираешь пазлы?
– Иногда.
– Ну точно дед, – хихикает Яся и доедает остатки.
– Вкусно? – спрашиваю мрачно.
– Угу.
– Добавки хочешь?
– Не откажусь.
– Тогда возьми свои слова назад.
Она делано закатывает глаза и протягивает мне пустую тарелку, хитро улыбаясь:
– Ну конечно же, ты никакой не дед. Ты молод. Прекрасен. И твои пироги самые вкусные из тех, что я ела! Можно еще?! Пожалуйста.
Мой похабный мозг мигом переворачивает ее слова, окрасив их в ярко-алый. Ей можно все, и это проблема, ведь просит она просто пирог. Забираю тарелку из ее рук и шагаю за добавкой. Ясмина быстро расправляется с еще одним куском и выпивает чай.
– Спасибо, – говорит она, стряхивая крошки с губ костяшками пальцев.
«Тебе спасибо. Ночка у меня сегодня будет веселая».
– На здоровье, – отвечаю сдержанно, что с каждой секундой становится все сложнее и сложнее.
– Я-я-я… эм-м-м… Я тебе не мешаю?
– Конечно нет.
– Если что, можешь выгнать меня в любой момент.
«Будь моя воля, я бы тебя к батарее пристегнул, а еще лучше – к кровати».
– Можешь оставаться, сколько захочешь.
Яся опускает взгляд на стол, то ли скрывая от меня что-то, то ли просто размышляя, а после предлагает:
– Помочь тебе? С пазлами.
– Если хочешь.
Она встает, обходит стол и садится рядом. Из колонки на холодильнике звучит старенький трек Басты – «Любовь без памяти». Коля и Толя тащатся по этому ростовскому дядьке уже много лет. Яся улыбается мне как-то по-другому, загадочно и задумчиво, а после склоняется над столешницей, вовлеченно принимаясь
«Необъясним этот основной инстинкт».
Пазл методично складывается, между мной и Ясминой завязывается незамысловатая беседа. Звучат шутки, тихий смех и старенькие треки из колонки. Говорим о музыкальном вкусе, вспоминаем моменты, связанные с той или иной композицией. Обсуждаем фильмы и сериалы, которые смотрели или только планируем. И Яся все ближе, все раскованнее. Ее плечо то и дело касается моей руки, наши пальцы сталкиваются над столом, потянувшись за одной и той же деталью. Взгляды тянутся друг к другу, и в недолгих молчаливых паузах, кажется, звучат чувства. Магическое влечение в невидимых трескучих искрах вокруг, скомканное волнение в рваном биении сердца и жаркое желание в затрудненном дыхании.
Время тянется, темы разговоров сменяют друг друга. Завариваю нам еще по чашке чая и слушаю Ясю, забираясь в нее все глубже. Слушаю и не перестаю восхищаться. Она любит готовить и переживает из-за того, что мало занимается спортом. Смотрит все хайповые аниме и фильмы про супергероев. Мечтает отправиться в пеший поход в горы, но отдыхать на морском побережье предпочитает с комфортом. Ее мама армянка, а папа русский. И теперь я понимаю, откуда в ней это смешение сладкого и терпкого вина и освежающего кваса с кислинкой. Она уважает родственников со стороны отца и с теплом говорит о родне со стороны матери. И я мог бы провести так всю ночь, даже десятки ночей, с чашкой чая в руках под дурманящий звук ее голоса, но последняя деталь головоломки занимает свое законное место, а ночь за окном уже накрывает двор густой тьмой.
– Та-дам! – восклицает Яся, довольно улыбаясь. – Ну вот и все!
– Да, – отвечаю я, скрывая разочарование.
Уже довольно поздно, мы просидели несколько часов, а значит, скоро придется прощаться.
– У тебя много пазлов? – интересуется она.
– Штук тридцать, наверное, наберется.
– Соберем как-нибудь еще? Только с картинкой. Занятие расслабляющее, но все-таки хочется видеть хоть какой-то результат.
– Конечно, – мягко киваю я, и надежда на еще один подобный вечер ощущается бурными внутренними овациями.
Ясмина допивает чай и берет со стола свой телефон. Ее плечи и грудь приподнимаются на вдохе, и она произносит, как мне чудится, с легкой грустью:
– Уже так поздно.
– Я тебя не выгоняю.
– А стоило бы, – весело говорит она, поднимаясь со стула. – Мне и правда пора.
Киваю и встаю следом, сдерживая глупый порыв уговорить ее остаться. Не стоит форсировать события, не хочу терять ту легкость, что появилась между нами сегодня. Ясмина шагает в прихожую, я за ней, зажигая свет.