Почему я это сделала?
Шрифт:
Сигнал звонка отозвался электрическим разрядом по телу. Это он. Я нажала «Принять вызов», и жар от шеи мгновенно поднялся к лицу.
На экране появилось улыбающееся лицо Эдика. Выдох.
– Хей-хей, красавица! Как твоё ничего? – его голос звучал весело.
Мои губы сами расплылись в улыбке.
– Нормально. Хорошо. Скучала по тебе. Чего не писал?
– Да сегодня завал какой-то тут, ты знаешь… Хотел написать, что люблю тебя, кисуль, но потом решил, что лучше скажу сам.
– Ну, говори, – я опустила глаза.
– Так
– И я тебя.
Внутри как-то разом потеплело: какая же всё-таки магия у этого слова «люблю».
– Эмм… – Эдик почесал в затылке. – Я тут, ну… Насчёт той фотки. Очень круто, знаешь, прям ты конфетка, такая сладкая…
Почему-то от этого сравнения внутри что-то как будто защемило.
– Ну я прям не знаю, как сказать… Эмм… Как насчёт продолжения?
– Продолжения? – я не поняла его.
– Ну да… Ты же… Можешь снять кофточку сейчас?
– Ты серьёзно? – не поверила я.
На мгновение повисло молчание, а потом Эдик ответил:
– Ну конечно, куколка. Конечно, серьёзно. Ты моя девчонка, мы любим друг друга, так почему нет? Или ты… Уже не любишь меня?
– Я люблю, Эдик, просто… Я же отправила тебе то фото, чтобы ты поверил, что можешь не сомневаться во мне. Разве этого мало?
– Ну конечно, мало, кисуль, я же мужчина, понимаешь… И я с ума по тебе схожу, ты же просто красотка! Ну что такого в том, чтобы просто снять кофточку! Ты же уже делала это, так ведь?
– Я не хочу, – выпалила я. – Я тебя люблю, но я просто не готова, не могу так…
Эдик вдруг нахмурился.
– Да что ты ломаешься: не могу, не хочу! Чего париться – тебя твой парень просит, а не мужик какой-то левый. Давай, прямо сейчас. Никого ведь больше нет. Увижу только я.
– Эдик, я не буду.
Он поджал губы и на миг опустил глаза. А когда поднял, они как-то странно сверкали, и лицо как будто потемнело.
– А ты не забыла, что фотка-то у меня? Или хочешь, чтобы все посмотрели на твои дыньки?
Я отпрянула от экрана.
– Ты что? Ты о чём вообще?
– Кисуль, ну соображай резче. У меня твоя фотка. Но я хочу больше. Снимай футболку или эта фоточка отправится всем твоим френдам.
Да это ерунда какая-то. Бред. Он шутит, конечно. Шутит.
– Не смешно, Эдик, – ответила я, но голос предательски дрогнул.
– Да вот мне тоже. Как-то совсем не до веселья. Я думал, ты прикольная, а ты какая-то стрёмная. То фотки шлёшь чуть не голая, а то «не-не-не, я не такая».
Я молчала, растеряв все слова. Он продолжал пялиться на меня сквозь экран.
– Ну, последняя попытка, кисуль. Сделаешь или нет?
Я молча замотала головой.
– Понятно. Ну, как знаешь…
Экран погас, он отключился.
Да это бред какой-то. Он не может. Не может! Не сделает такого, он ведь… Любит меня! Это просто… Такая шутка. Неудачная шутка. Сейчас он перезвонит и скажет, что пошутил. Нет, я, конечно, буду дуться ещё долго.
«Ну зачем поступаешь так? Хорошо, не буду обижаться, совсем не буду, только… Позвони сейчас, скажи, что это неправда! Скажи, что был дураком, раз решил так жестоко посмеяться надо мной! Я прощу, сразу прощу, обещаю. Только… Позвони!»
Я заснула под утро, и, когда встала, голова была ужасно тяжёлой. Ни пропущенных вызовов, ни сообщений. Ничего.
«Это уже слишком! Неужели можно быть таким идиотом? Спит себе, наверное, спокойно, и думать не думает о том, что эта шутка ужасная, а я переживаю. Теперь я точно обиделась!»
По дороге в школу я отвела Майю в садик, а сама пошла не обычным путём по проспекту, а через сквер. Так получилось дольше, но мне хотелось продышаться. В душе как будто что-то щемило, и мне казалось, что весенний воздух, наполняя лёгкие, вытесняет изнутри этот невидимый груз: обиду, разочарование, страх.
Да, чем ближе я подходила к школе, тем страшнее мне становилось.
«Он не мог этого сделать! Точно не сделал! Он никому не отправил фото. Не мог. А если… Нет. Нет-нет, конечно. Не мог».
Я вдохнула глубже и заставила себя ускорить шаг. До начала уроков всего десять минут, а за опоздания новый классный, с которым у нас первый урок, оставляет дежурить в столовой после занятий. Я не могу задерживаться, иначе некому будет забрать Майку.
В раздевалке стоял дикий гвалт: в толпе первоклашек, нагруженных перевешивающими их рюкзаками и мешками со сменкой, я чувствовала себя как в муравейнике. Фух! Наконец-то второй этаж. Здесь только старшеклассники, а потому гораздо тише. Особенно сегодня.
Я вошла в кабинет географии за минуту до начала урока. Но этой минуты было достаточно, чтобы понять: тишина сегодня какая-то странная. Она была заполнена беспрерывными щелчками бегающих по экранам телефонов пальцев, которые разом оборвались, стоило мне появиться на пороге. А потом смешки и шёпот поползли вокруг: «Она, она! Точно, она!»
Он это сделал.
Супер-Арина прикрывала рот ладонью, нашёптывая что-то другим девчонкам. Те прятали лица за распущенными волосами, но то и дело сверкали на меня косыми взглядами. Даже не слыша их слов, я знала, что говорили обо мне – ведь смотрели на меня. Моё лицо вспыхнуло.
«Мне конец! Конец!»
Парни мерзко хихикали. Попеременно бросая взгляды то на меня, то снова на экраны своих телефонов, они неприятно скалились. И в то время как лица девчонок кривились от гадливости, в скользивших по мне взглядах парней я замечала кое-что ещё. То же, что уже видела вчера в глазах Эдика. Тот самый злобный огонёк. Взгляд-требование показать больше.
Я бы, наверное, так и осталась стоять на пороге, как вкопанная, если бы не Евгений Сергеевич. Классный вошёл сразу после звонка и почти втолкнул меня в кабинет.