Почерк судьбы
Шрифт:
Но именно почерк и послужил второй причиной его странной меланхолии. Да, Йонатана это даже по-своему тронуло.
Ему не потребовалось много времени для того, чтобы понять, что это было: витиеватые буквы напомнили почерк его матери Софии, которая ушла от его отца, когда Йонатану было десять лет.
Именно так она и писала – много длинных завитков. Йонатан не вспоминал о ней целую вечность, но когда он читал записи, то с болезненной четкостью перед ним всплывали все письма и записки, которые она оставляла ему когда-то по всему дому.
«Доброе утро, золотце, хорошего тебе дня!» – лежал листик на столе рядом с завтраком, прямо возле тарелки
Но это были всего лишь записки, которые ничего не меняли: мать Йонатана бросила не только мужа, но и своего единственного ребенка. Она вернулась на родину, а родилась она недалеко от Флоренции, и уехала оттуда неохотно в конце шестидесятых. Отец Йонатана познакомился с ней в Италии после окончания стажировки.
Она сбежала на свою красивую теплую родину более тридцати лет назад, а Йонатан остался на холодном севере с не менее холодным отцом.
Йонатан хранил тайну за семью печатями – «Н.», начальная буква его второго имени. Это от «Николо». Ему даже показалось, что он слышит шепот матери: «Николино, любовь моя». Прямо возле уха. «Ti amo molto. Molto, molto, molto!» [13]
13
Я тебя очень люблю! Очень, очень, очень! (ит.)
Как бы то ни было, molto или не molto, она уехала. А три года спустя, после писем, звонков и взаимных визитов, на пике пубертатного периода, Йонатан отправил матери открытку, в которой просил, чтобы она жила себе там, где растут лимоны, и в будущем его не беспокоила.
Потом он с удивлением осознал, что мать именно так и поступила. Он больше никогда ничего о ней не слышал.
И вот сегодня Йонатан уставился на написанное этим почерком, который непостижимым образом напомнил ему о матери.
Когда капля упала на страницу и слегка размыла слова, Йонатан с удивлением провел по ним большим пальцем. Он еще больше удивился, когда заметил, что это совсем не дождь. Смех, да и только!
Он быстро захлопнул ежедневник, сунул его обратно в сумку и застегнул молнию. Больше всего ему хотелось оставить книгу прямо здесь, на лавке, тогда хозяин непременно ее найдет, если станет искать. Возможно, сумку просто оставили где-то на дороге, а какой-то внимательный прохожий повесил ее на руль велосипеда, предположив, что она там и висела. Или чтобы легче было ее обнаружить.
Руки Йонатана дрожали, когда он выставлял комбинацию цифр на велозамке.
Неудивительно: он совсем вымотался и еще ничего не ел. Самое время поехать домой и плотно позавтракать! Йонатан запрыгнул на велосипед и покатил прочь, его пульсометр спустя несколько метров снова показывал частоту в 175 ударов. Всего три минуты спустя он резко затормозил до полной остановки, чуть не вылетев из седла. Нет, так не пойдет! Оставить на скамье сумку, чтобы ее кто-нибудь забрал, – ведь это мог сделать
Поэтому Йонатан решил вернуться. Он должен взять сумку с ежедневником домой и там в спокойной обстановке попытаться найти сведения о законном владельце.
Да. Он непременно это сделает. Это показалось Йонатану единственно верным решением.
Глава 4
Ханна
За два месяца до этого, 29 октября, воскресенье, 12 часов 47 минут
– Если ты сейчас же не подойдешь к телефону, я вызову полицию! Или у меня случится инфаркт! А может, и то и другое! – Ханна так громко кричала в трубку, что Симон это должен был услышать в своей квартире на Хоэнфельде даже без телефона.
– Скажи ему, что мы натравим на него русскую мафию! – орала Лиза на заднем плане. – И албанскую в придачу!
– Ты слышишь это? – взревела Ханна. – Это была Лиза, и ей сейчас явно не до смеха!
Девушка помолчала пару секунд, но, кроме атмосферных шумов и шуршания автоответчика, в трубке не слышалось никаких звуков. Никто не подходил к домашнему телефону, и попытки выловить Симона по мобильному не увенчались успехом. Ничего, nada, niente [14] , парень Ханны как сквозь землю провалился.
14
Ничего (исп., ит.).
А ведь через какой-то час на праздник открытия у дверей «Шумной компании» уже придут первые гости! Все было четко спланировано. Кукловод пришел вовремя и переминался снаружи с ноги на ногу, две девушки, которых Лиза и Ханна наняли представлять детскую косметику, разложили принадлежности на столе в углу. Надувной замок стоял на парковке, прямо у входа. Из громкоговорителей звучали хиты Рольфа Цуковски [15] и другие популярные песни. Шведский стол ломился не только от пончиков и сахарного печенья, но и от различных пирогов и прочих лакомств, которые принесли родители и друзья Ханны и Лизы. И лишь пятьсот воздушных шариков с логотипом агентства, все еще ненадутые, лежали в пакете, а из напитков в наличии имелись только водопроводная вода и полбутылки теплой кока-колы лайт, которую принесла Лиза. В общем, дело дрянь. Учитывая все это, на отсутствие одноразовой посуды и пластиковых стаканчиков можно было не обращать внимания.
15
Детский поэт-песенник.
– Не беспокойся, я приеду туда самое позднее к одиннадцати и буду надувать шарики в поте лица! – накануне вечером пообещал Симон Ханне, когда она упрекнула его в том, что он собирался провести ночь перед «великим днем» не у нее, а у себя дома, что он в последнее время делал довольно часто.
– Я чувствую, что слегка простыл, поэтому пораньше отправлюсь в кровать с грелкой, чтобы утром быть как штык.
Как штык! Ханна сейчас могла в этом убедиться. Симон как сквозь землю провалился. Исчезновение самого Симона – это еще куда ни шло. Но у него были баллон с гелием для шариков, посуда и все напитки, и это уже представлялось настоящей катастрофой!