Почерк судьбы
Шрифт:
– «Одиночество Молочной улицы»? – удивленно воскликнул он. – Ведь эта книга в прошлом году была номинирована на Немецкую литературную премию!
– Может быть, – невозмутимо произнес коммерческий директор. – Но мы просчитались не только потому, что мы купили рукопись слишком дорого. Из тридцати тысяч экземпляров, которые мы напечатали после номинации, на складе все еще лежат двадцать семь. Книжные магазины уже делают первые возвраты.
– Хм. А с чем это связано?
– С тем, что люди не хотят читать, я бы так сказал.
– Но это же великолепный роман!
Йонатан читал рукопись. Боде перед
– Это видите вы, это вижу я. Но читатели хотят только низкопробное эротическое чтиво или Гришэма [17] . – Он вздохнул. – «Как вспомню к ночи край родной, покоя нет душе больной».
– Именно так.
17
Американский писатель, политик, в прошлом адвокат. Известен как автор многих литературных бестселлеров (так называемых «юридических триллеров»), экранизированных в Голливуде. Его произведения переведены на 42 языка.
Йонатан не стал объяснять Боде, что тот – как и многие – цитирует «Ночные мысли» Генриха Гейне в неправильном контексте. Поэт сочинил эти строки в парижском изгнании, выразив тоску по родине и старой матери, он вовсе не имел в виду политическую ситуацию в Германии. – Так что вы предлагаете?
– Я именно такой вопрос хотел задать вам.
– Мне?
– Ну да, вы же генеральный директор.
– Но профессионал-то вы, – учтиво ответил Йонатан.
Боде откашлялся, смутившись и в то же время гордясь собой.
– Это правда. Но ведь сам я не могу наметить пути развития «Грифсон и Букс».
– Погодите, не так быстро, – попросил Йонатан. – Одна ласточка еще не делает весны. Одна неудача – это не гибель фирмы. Нам не обязательно говорить о «путях развития» прямо сейчас.
– К сожалению, речь идет не о единственной неудаче.
Через стол Боде протянул шефу другие листы.
– Это касается всей нашей программы. Ситуация ухудшается последнее время, но я списывал это на общие тенденции в отрасли. Кроме того, мы еще многое можем наверстать благодаря Губертусу Круллю. Но сейчас самое время для выработки новой стратегии.
– Хм. – Йонатан откинулся на спинку кресла. – Если уж вы об этом говорите… Только мне нужно немного подумать.
– Конечно, я не имел в виду, что вы сегодня-завтра перекроите все наше «портфолио», – согласился с ним Боде. – Но я не устану повторять, что вам нужно определить вектор развития на сегодняшний момент. И мы должны как можно быстрее начать двигаться в этом направлении.
– Да-да, – кивнул Йонатан, – очень хорошо. Теперь я это четко понимаю.
Некоторое время они сидели молча, каждый был погружен в свои мысли. Как ни странно, Йонатан вдруг вновь вспомнил молодого человека на берегу Альстера, напомнившего ему Гарри Поттера. Что бы ему понравилось читать? Может, стоило его спросить об этом?
– Ну, – произнес Маркус Боде, глядя в потолок, – тогда я пойду… Оставлю бумаги, чтобы вы просмотрели.
Он поднялся.
– Хорошо, – ответил Йонатан и тоже встал. – Большое
Они пожали друг другу руки. Рукопожатие длилось немного дольше обычного.
Йонатан снова спросил себя, уместно ли будет еще что-нибудь сказать. Ну хоть что-нибудь.
– Я надеюсь, что мы с вами скоро все уладим, – наконец воскликнул он и неловко похлопал Маркуса Боде свободной рукой по плечу.
– Большое спасибо, – поблагодарил Боде. – Лишь бы только моя жена не вернулась обратно.
– Что, простите?
– Это была шутка.
Йонатан, качая головой, смотрел вслед коммерческому директору, тяжело шагавшему к своему кабинету.
Странный юмор!
Глава 8
Ханна
За два месяца до этого, 30 октября, понедельник, 10 часов 47 минут
– Сначала хорошая новость: твоя машина стоит внизу, перед входной дверью, в целости и сохранности, без единой царапины.
– О нет! – воскликнул Симон и внезапно обнял Ханну. – Мне та-а-ак жаль!
Он всхлипывал ей на ухо и так крепко прижимал к себе, что девушка едва могла вздохнуть.
– Правда, я даже передать тебе не могу, насколько!
Она высвободилась из его объятий.
– Почему? Мне стоило заездить ее до состояния металлолома? – Она с трудом удержалась, чтобы не хихикнуть.
– Я не это имел в виду! – тут же возразил парень. – Но если есть хорошая новость, значит, должна быть и плохая. Очевидно, твой праздник открытия провалился. Я идиот! – Он хлопнул себя ладонью по лбу.
– Не-е-е, – Ханна широко улыбнулась. – Это был невероятный успех!
– Но ты ведь сказала, что начнешь с хорошей новости!
– Правильно. Но за ней должна была последовать очень хорошая! – Ханна радостно рассмеялась.
– Ага. – Симон покачал головой. – Тогда давай пойдем на кухню, я как раз заварил чай.
Симон, в халате, шаркая тапочками, побрел по коридору. В целом выглядел он значительно лучше, несмотря на его прикид «помогите-я-болен!». Сейчас Симон хотя бы мог принять вертикальное положение и передвигаться самостоятельно. И это к лучшему, ведь у Ханны были на него планы.
– Ну-ка, давай, рассказывай, – потребовал Симон, когда Ханна уселась на один из стульев Чарльза Имза [18] . Радушный хозяин налил ей в чашку чая.
– За весь день у нас побывали более ста детей вместе с родителями! – сразу принялась она с восхищением описывать. – Заказов у нас до Рождества под завязку, и нам придется отказаться от первоначального плана, кроме вечерних мероприятий. Нужно уже составлять программу и на утро. Спрос на наши услуги действительно огромен. Люди у нас из рук вырывали бланки для заявок!
18
Чарльз Имз и его жена Рэй – известные американские архитекторы и дизайнеры, особо прославившиеся как дизайнеры мебели. В 1945 году они спроектировали фанерный стул, на котором можно сидеть развалясь. Позднее такие стулья изготавливались и из пластика.