Почетное гражданство
Шрифт:
Мелюзина выхватила из рук мага склянку с порошком и, пыхтя от гнева, устремилась к озеру, уже не кокетничая, а с резкой, стремительной грацией хищницы. Она прыгнула в воду с выворотня, в прыжке превратив ноги в двойной хвост . Молочно-белое ее тело с рельефными мышцами рук и плеч мелькнуло в голубоватой воде.
Лау вернулась очень быстро. Она выглядела весьма воинственно, растрепанная и с царапиной на плече. Флакон был полон.
— Пришлось выдрать пару красивеньких волосков, — хихикнула мелюзина в ответ на вопросительный взгляд мага. — А остальное тебе лучше не знать. Помни только: никогда не суйся в воду, где мелюзины начищают личики… разным… хамкам. В следующий раз будут отвечать
Ирэм молча поклонился.
— Удачи, — сказала мелюзина вдогонку. — Борись. Люби. Выживи. Я буду рядом. Мы все будем.
Глава 2. В которой Даша молчит как рыба об лёд
Дом встретил Ирэма теплом и приятными запахами, аромат, идущий из кухни, наполнял комнаты уютом и надеждой. Юная мелюзина с испуганным видом выскочила навстречу магу:
— Ты вернулся? Так быстро? Лесные жители дали порошок? Чем ты заплатил?
Маг рассказал мелюзине о нечисти на берегу и помощи Лау. Лим с облегчением выдохнула.
— Твое племя хочет тебя видеть. Они готовят празднества, — рассеянно сообщил маг, взяв Дашу за руку, прощупывая пульс и просматривая ауру.
— После, — Лим раздраженно передернула плечами, — не могу я сейчас веселиться.
— И все же тебе лучше пойти к ним. Собери всех и отправляйтесь. Мне нужны тишина и покой. Что я смогу сделать, если все вы будете стоять под дверью и шептаться?
— А что ты будешь делать?
— Творить магию. Ор-пудар – палка о двух концах. Он освободит душу от морока. Неожиданно став свободной, вырвавшись на волю, захочет ли душа вернуться? Найдет ли путь назад?
— Значит, все ещё может закончиться… плохо? — мелюзина не смогла скрыть своего разочарования.
— Увы, — сказал маг. — Лим, пойми, я должен сделать это сам.
Мелюзина подняла на мага глаза, внимательно всмотрелась в него, немного покраснела и сказала:
— Понимаю. Что ж, — девушка тряхнула волосами, — мы пойдем к озеру. Хотя я охотнее осталась бы с тобой… Теперь все узнают, что я беременна. Мне… неловко.
— Ты беременна ребенком морского бога, — напомнил Ирэм. — Это чудо. Забудь о неловкости.
— Все равно… — Лим вздохнула. — Эгенд узнает… и Михо… и Ниш будет как всегда посмеиваться. К тому же, восточные мелюзины ужасно любят все эти… суеверия…
— У каждого племени мелюзин своя версия появления «детей моря», — напомнил ей Ирэм. — как не крути, ты избранная. Восемь веков…
— Помню, помню, — немного раздраженно подхватила Лим. — Восемь долгих веков не было рождено ни одного зачатого вне… ну, короче, ты понял… отпрыска. Хотя внебрачных детей у нас всегда хватало. Я, например. Откуда они знают? Может, я … — девушка фыркнула и не стала продолжать.
— Они знают, — сказал маг. — И Блез знает. И знал, с самого начала.
— Боги, не напоминай, — побледнела мелюзина, положив руку на живот, — как подумаю, что ходила по краю… Поэтому ты должен вернуть Дашу! Просто обязан! Мы отбились от некроманта, а она умрет во сне, так и не увидев… не узнав…
— Она не умрет, — убежденно сказал Ирэм.
Лим помогла ему очистить от склянок и реторт стол для приготовления отваров, заварила чай со специями и ушла к озеру, правдами и неправдами убедив всю компанию покинуть дом вместе с ней. Перед уходом Михо с извинениями просунул в дверь грустную, вялую Малью, попросив приглядеть за свинкой, «потому что неизвестно, как там эти мелюзины относятся к аппетитно выглядящим поросятам». Букашка уселся на стол, опасливо косясь на Полоз.
Ирэм положил завернутую в плед Дашу на стол. В какой-то миг ему показалось, что
Не все мороки можно было развеять поцелуем с пыльцой драконьего дерева. Не этот морок, точно. Даша спала, лишь порозовели ее щечки, а губы приоткрылись, будто распахнулись навстречу поцелую.
— О, хозяйка, — скорбно всхлипнул Баольбиин.
Ирэм застонал, опустив голову, упершись руками в край стола, и вздрогнул от громкого звука. По шатким полкам, опускающимся к самому полу, сбивая на ходу пустые склянки, деловито поднималась Малья. На краю верхней полки она приостановился, потопталась и … прыгнула на стол, хлопнув ушами. На столе свинка покрутилась, подошла к Дашиной руке и, присев, ввернулась под безвольные пальцы, тихонько стрекоча. Дашина рука дрогнула, пальцы пошевелились. Согнулись, пробежав по мягким щетинкам. Девушка открыла глаза.
«Ну вот, — отстраненно подумал Ирэм, — свинья добилась того, чего я не смог со всей своей любовью. Что ж, может, это и к лучшему».
… — И что? — спросила Лау. — Так и сидит?
— Так и сидит, — ответил Огунд, шмыгнув носом. — Иногда бормочет что-то, не по-нашему.
Мелюзина строго посмотрела на встрявшего в разговор взрослых мальчугана. Лау явилась в дом мага с официальным посланием от Ву, поэтому была одета и вела себя соответственно. Ирэм усмехнулся про себя. Посланница правящего мелизанда явно переигрывала с официозом. Во-первых, у самих мелюзин детям позволялось ВСЁ – они считались самым драгоценным сокровищем двухвостого народа. Во-вторых, Лау уже намекала магу о том, что с удовольствием оставит юного кларикона в подземном городе и даже найдет для него хорошую семью, Огунд ей явно нравился. Он единственный из всей компании уже храбро занялся освоением острова.
— Не узнает никого, — продолжал клариконыш, нагло «не замечая» строгого взгляда мелюзины. — Господина Узикэля, вот, испугалась.
Лау перевела взгляд на файнодэра. Тот почтительно и с обожанием оскалился ей в ответ, показав два ряда острых мелких зубов. Мелюзина слегка вздрогнула и шевельнула бровкой, мол, не удивительно. Несмотря на всю серьезность момента, Ирэм чуть не рассмеялся, даже отвернулся к окну и сделал вид, что покашливает.
Лау явилась в дом в сопровождении двух внушительного вида мелизандов, одетая в волочащееся по полу роскошное золотое парчовое блио с зеленым поясом, явно с плеча королевы Кариссы, что приходилась мелюзине троюродной сестрой (Ирэм отродясь не видывал в гардеробе подруги ничего тяжелее шелковой туники), и тут же, с порога, принялась строить глазки Альду, Эгенду, Нишу и даже Михо. Почтенный файнодэр тоже попал под обаяние гостьи. Михо смущался. Ему вообще было явно не по себе, с тех пор, как он побывал на празднике, устроенном в честь Лим. Взгляд его, направленный на юную мелюзину, несмотря на все «обстоятельства», стал еще более обожающим, и теперь молодой человек взирал на девушку почти как на ожившее божество.