Почка для Президента
Шрифт:
Они поднялись по не очень широкой лестнице и миновали ярко освещенный, устланный ковролитом коридор. В конце его темнело круглое, похожее на иллюминатор, окно. Рядом с ним, по правую руку, дверь с латунной внизу пластиной.
Комната была небольшая, с окном, выходящим на балкон. Через его полукруглую арку хорошо различалась часть звездного неба, свет от которого мягким колером лежал на светлых обоях, отсвечивался в небольшом настенном зеркале.
Николай зажег свет и уступил дорогу гостю.
– Можешь принять душ, по коридору, вторая дверь. Завтра утром принесу
– Сорок второй, кроссовки можно на размер больше. Брюки...
– Наверное, пятидесятый, такой же, как у меня. А теперь разоблачайся и ложись... Все нормально, отдыхай...
Охранник ушел, закрыв за собой дверь. Карташова объяла умиротворяющая тишина.
Сняв добитые кроссовки, но не раздеваясь, он улегся на широкую с розовым покрывалом кровать. И почувствовал как усталость равномерно стала распространяется по всем телу и успокаивать его. Закрыв глаза, он думал о сестре. Он знал, где она должна остановиться. Конечно же, у своей лучшей, неизменной подруги Надьки Осиповой. Где это Бескудниково? Раньше она жила на Арбате, в коммуналке и там он бывал не один раз.
В какой-то момент, когда он ушел в дрему, услышал голоса, доносившиеся с балкона. Один из них доминировал - голос, без сомнения, принадлежал Таллеру.
– Ты пойми, это же огромные деньги даже по нынешним временам. Сейчас на международном рынке донорская почка знаешь, сколько стоит? Сто тысяч!
– Да не в этом дело, черт возьми! Мне становится как-то не по себе, у нас еще такого не было, чтобы своего человека в печку...
Карташов вскочил с кровати и, пригнувшись, приблизился к окну. Увидел колкие сигаретные огоньки и силуэты двух человек. Он узнал и второго: это был Брод, положивший руки на балконное ограждение.
– Я понимаю, тебе парня жалко, но ведь он все равно не жилец. Во всяком случае, таково мнение Блузмана, а он хирург от Бога и знает свое дело. И второе: насколько мне известно, у водителя нет в Москве родственников, так что, Веня, похороны на твоей совести, - Таллер замолчал, чтобы сделать затяжку сигаретой.
У Карташова от таких речей по спине побежали холодные мурашки. Он еще плотнее придвинулся к окну.
– Это может вызвать негативную реакцию у моих людей, - Брод явно нервничал, о чем говорила легкая вибрация голоса.
– А это, извини, от тебя зависит. Я тебе уже давно говорил, чтобы ты с каждым своим сотрудником заключил контракт - после смертельного ранения каждый из них автоматом становится нашим донором. Конечно, такие контракты обойдутся нам в копеечку, но зато каждый будет, во-первых, себя беречь, а во-вторых, сможет обеспечить материально себя и свою семью...Я предлагаю честный вариант...Мне тоже жалко твоего водителя...Я звонил в клинику, парень умер, когда его уже вносили в больничный бокс... Едва успели сделать резекцию, еще бы немного и ливер хоть выбрасывай...Василий, возможно, выкарабкается, а если нет...
– Я уже говорил с Николаем и Валентином и они в принципе не против подписать такой контракт..
– Ладно, забыли об этом! Дай завтра своему спасителю боевое задание пусть с кем-нибудь из твоих людей съездит
– А куда останки на этот раз везти? На Ваганьковское, что ли?
– Перестань, Веня, острить, пусть отвезут в крематорий на Митинском кладбище. Впрочем, не мне тебе объяснять нашу обычную схему. Ты когда-то говорил, что в крематории работает свой "печник"...
– "Печник" действительно есть, но после реконструкции крематория, туда надо возить только в гробах...
– Но это же не проблема! Дай этому "печнику" наличку раза в три превышающую его официальную зарплату, и он тебе родную маму засунет в огонь... А гроб ведь не проблема...В гробу даже эстетичнее...
Таллер посмотрел на часы.
– Мне, пожалуй, уже пора. У тебя есть какие-то версии насчет налета на Рижском вокзале?
– Сколько протезов мы должны рижским заказчикам?
– вместо ответа спросил Брод.
– Ты думаешь, это они тебе устроили такую презентацию?
– Другого варианта у меня пока нет. Никто кроме тебя и меня не знал, что я поехал в "валютку"...Правда, водила и охранник, разумеется, знали, но об этом я им сказал за пять минут до нападения. Значит, они не в счет. Когда последний раз тебе звонили из Латвии?
– Если не ошибаюсь, в прошлый четверг. Я им объяснил нашу ситуацию, сказал, что поскольку война в Чечне почти закончилась, появились проблемы с донорами...Нет, я не думаю, что эти вышибалы прибыли из Латвии.
– Не знаю, - голос Брода потух.
– Возможно, вышла какая-то накладка, меня не за того приняли. Сейчас никто ни от чего не застрахован...
– Разберись. Такая неопределенность может нам выйти боком, - Таллер щелчком послал сигарету вниз.
– Сколько в дипломате было денег?
– - Почти сто тысяч долларов...
– - Что ж, придется тебе как следует потрудиться, чтобы компенсировать эту сумму, - в голосе Таллера послышалась отчетливая отчужденность.
Силуэты сместились в сторону, хлопнула балконная дверь и Карташов, недоумевая и теряясь в догадках, отошел от окна и сел на кровать. Ложится не стал. Затем он вышел из комнаты и по коридору дошел до лестницы и спустился в холл. Когда глаза привыкли к темноте, он подошел к столику, на котором стоял телефонный аппарат. Присев на корточки, на ощупь стал набирать номер.
Тревожное ожидание охватило его. Однако ночные гудки были невозмутимо ритмичны и умиротворенны. Они долго тревожили своим токката эфир, пока наконец в них не вклинился несколько сонный и грубоватый голос Надьки Осиповой. Она сразу же поняла, кто звонит.
– Зову, - сказала она и Карташов от волнения ощутил загрудинную боль.
Он нервно выдернул из кармана пачку сигарет, однако прикурить не успел. Увидел как прямоугольник двери колыхнулся и в проеме обозначился человеческий силуэт. Сергей зажмурился - внезапно зажегшаяся хрустальная люстра буквально ослепила его. Это был охранник Николай. Пола его клетчатого пиджака нарочито распахнута и Карташов отчетливо рассмотрел желтую кобуру и выглядывающий из нее вороненый взвод пистолета.