Почка для Президента
Шрифт:
В трубке на истерической ноте слышался голос Светки: "Сережа, это я! Где ты?"
– Положи трубку, - тихо сказал охранник.
Карташов, сглотнув липкую слюну, осторожно опустил трубку на рычаг.
– Встань и иди к себе, - бесцветным голосом приказал Николай.
– Мне надо переговорить с твоим шефом, - сказал Карташов.
– Он в отличие от некоторых имеет привычку по ночам спать.
– Я хотел позвонить сеструхе, она наверняка там сходит с ума...
Охранник вытащил из внутреннего кармана пачку "Кента" и закурил.
–
– Да брось ты, Никола, нести ахинею! Кому ты нужен?
– злость помимо воли клокотала в Карташове.
Николай смял в пепельнице сигарету и вытер ладонью губы.
– Я тебе сейчас показал бы, кому я нужен, если бы завтра нам с тобой не нужно было мотаться по Москве, - Николай сжал кулак и сильно ударил им по открытой ладони.
– Иди, старик, наверх и поспи. Еще раз здесь увижу - пеняй на себя.
– Ты мне, кажется, угрожаешь?
– лицо Карташова осело бледностью. Нащупав под рукой тяжелую пепельницу, он сделал шаг к охраннику. Но тот даже не пошевелился, лишь едва заметным движением еще больше приоткрыл доступ к пистолету.
– Перестаньте, черти, петушиться!
– откуда-то сверху раздался голос Брода.
С лестницы спускался Вениамин. Он был в шлепанцах, его худые нетренированные ноги выглядывали из-под зеленого атласного халата. Под его черными, несколько выпуклыми глазами, висели синие мешки - следы удара переносицей о цементные ступени.
– Николай, оставь нас с Серегой, - сказал Брод и плотнее запахнул полы халата.
– Садись, Мцыри, в ногах правды нет...
Пока он наливал себе в бокал сока, пока пил его и потом закуривал, в гостиной стояла прихотливая тишина. И эту тишину, ему навязанную, Карташов ненавидел больше всего на свете.
Брод, затянувшись в охотку сигаретой, участливо поинтересовался - в чем дело и какие у него возникли с Николаем проблемы?
Карташов рассказал.
– Я его чуть было не звезданул вот этой пепельницей. Извини, Веня, погорячился. Хотел сестре позвонить, небось с ума сходит...
– Это моя вина, - сказал Брод.
– Мне надо было тебя предупредить, что в такие суматошные дни мы стараемся отсюда не звонить. Не забывай, живем в электронный век, сейчас любой бомж может подключить к сети распознаватель голоса...
Карташов пожал плечами.
– Ерунда это. Какой, к бесу, распознаватель среди десяти миллионов, проживающих в Москве, может хоть что-то определить? Например, мой голос...
– Хорошо, не будем об этом...Выпей сока и, если хочешь, сейчас закажу Николаю яичницу, с лучком и с водочкой.
– Да меня воротит от всего. Вся жизнь на дыбки встала, - Карташов снова закурил.
– Ну не сегодня же, черт возьми, все это произошло! Давай не будем ныть, а я постараюсь сделать все, чтобы тебе встать на ноги. Завтра мы тебя сфотографируем и сварганим документы. Сделаете с Николаем кое-какую работу и все - гуляй, казак!
– Да не в этом дело! Мне надо позарез повидаться со
Брод слушал и кивал лобастой головой. Редкие волосы от этих движений сбивались на загоревшие залысины.
– Ну, это не проблема. Расходы постараемся компенсировать и организовать с ней встречу...Но в крайнем случае можешь позвонить сестре, только не отсюда. Будете с Николой в городе - звони, сколько душе угодно. Но только не из одного места. Быстренькое засекут и вот тогда опять сядешь...
Брод широко, неприкрыто зевнул. За день умаялся. Отпив из хрустального фужера апельсинового сока, он поднялся с кресла.
– Уже половина четвертого, а в шесть вставать, - он обнял Карташова за плечи.
– Главное, Мцыри, не психуй и не поддавайся панике. Иди к себе и хорошенько выспись.
И они в обнимку пошли по лестнице наверх.
В комнате Карташов долго стоял у окна. Уже начало развидневать. Вдалеке чернела полоска леса, а над ней нежно курчавились первые всполохи восхода.
Лежа в постели, он размышлял о своей жизни, об неотвратимости и кажущейся случайности каких-то событий, и мысли потихоньку увели его в сновидения...
Визит в крематорий
Завтракали втроем: Брод, Николай и Карташов. Его несколько удивило, когда сидящий напротив него охранник взял блюдо с осетриной и протянул ему.
– Попробуй-ка, по-моему, засол что надо.
– Идет, - буркнул Сергей и вилкой подцепил два тонких пластика рыбы.
Около трех часов дня он услышал звук автомобильного движка и подошел к окну. Во дворе стоял вишневого цвета "фольксваген ", от которого в сторону крыльца шагал человек с большой через плечо сумкой. Через пару минут в комнату вошел Николай и сказал: "Пойдем, Мцыри, фотографироваться". Внизу, в холле, их ждал фотограф, раскладывающий на столе богатую аппаратуру.
Съемка заняла не больше десяти минут, после чего фотограф сразу же уехал. А буквально через два с половиной часа к Карташову вошел Брод и протянул документы: паспорт, водительские права и техталон. Сергей кое-что в жизни повидал, но такая оперативность его просто потрясла.
– У тебя что, волшебники трудятся?
– спросил он у Брода.
Заглянул в паспорт. Шмыгнул носом, не зная, куда деть руки и глаза. Однако все три документа уверенно засунул во внутренний карман ветровки, висевшей на спинке стула.
– Теперь ты коренной москвич...Анатолий Иванович Карпенко, - сказал с улыбкой Брод, - Можешь лететь на все четыре стороны.
– И чем я тебе за это обязан?
– Перестань, кто кому обязан, это еще большой вопрос... У меня освободилась одна штатная единица, если не возражаешь, можешь у меня поработать. Правда, день ненормированный, оплата почасовая и плюс премиальные за риск. Молоко за вредность будешь покупать за свой счет...
Когда Брод улыбается, у него на лбу кожа туго натягивается и становится гладкой, словно отутюженной.