Почта доктора Дулиттла

Лофтинг Хью

Многие думают, что совы и летучие мыши видят в темноте, потому что у них особые глаза. Ох уж ми выдумки людей! Вот уши у нас и вправду особые, А в темноте мы видим хорошо только потому, что всю жизнь упражняемся в этом. Эго точно такое же дело, как научиться играть на рояле или на флейте. Мы просыпаемся, когда другие ложатся спать, и возвращаемся в гнезда, когда остальные встают. А все потому, что предпочитаем темноту дневному свету. Никто не верит, что темнота бывает необыкновенно красива, особенно когда к ней привыкнешь.

— И что же малыши? — спросила

Крякки.

— Да, да, рассказывай историю, — поддержал его О’Скалли. — О том, что ты любишь темноту, мы слышали уже не раз.

— Не мешайте мне, — сказала сова. — Это история о детях и о темноте. Испуганные и грустные, они сидели под деревом и тихонько плакали. «Они защитили собаку, — подумала я. — Значит, они добрые и я должна им помочь».

Я перелетела на ветку прямо над их головами и как можно нежнее произнесла: «Пу-гу! Угу-гу!»

— Это нежно? — заметил О’Скалли. — Даже у меня мороз по коже. И что же это значит?

— На языке сов это значит: «Какой прекрасный вечер!» Вы бы видели, как бедные малыши испугались моего голоса.

— Что это? — закричала девочка и прижалась к брату. — Неужели привидение?

— Не знаю, — дрожащим голосом ответил мальчуган. — Ой, я боюсь, здесь так темно!

Я уговаривала их, чтобы они не боялись, чтобы шли за мной — я их выведу из леса, но дети пугались все больше и больше. Сначала они подумали, что я — злой дух, потом — ведьма, и наконец, что я — лесной великан. Это я-то великан! Да я могу поместиться в корзинке.

Как-нибудь потом, доктор, вы мне объясните, зачем люди рассказывают детям страшные сказки. Уж я-то точно знаю, что в лесу нет ни злых духов, ни ведьм, ни великанов.

Малыши сидели под деревом и дрожали от страха, а я не знала, как их заставить идти за мной. И я полетела к своей тетке. Она была самой старой и мудрой совой в нашем лесу. Я подлетела к ее дуплу и тихонько постучала.

— Что? Что случилось? — всполошилась тетка.

— Извини, тетушка, что я тебя разбудила. Сегодня прекрасная ночь для охоты.

— Да, — ответила она, — ночь действительно хороша. О такой темноте можно только мечтать.

— Тетушка, посоветуй мне, что делать, — сказала я. — Двое маленьких детей заблудились в лесу, они плачут и в темноте не могут найти дорогу.

— Да, странные существа эти люди, — проворчала тетушка. — Чем им мешает темнота? Почему ты не выведешь детей из леса? Скорее всего, они живут в тех крестьянских домах у развилки дорог.

— Я уже пыталась, — ответила я. — Но их пугает мой голос. Похоже, они решили, что я ведьма.

— Гм, — задумалась моя тетка. — А ты не умеешь лаять по-собачьи? Собак люди не боятся, и дети пойдут за тобой.

— Нет, по-собачьи я не умею, — огорчилась я и вдруг вспомнила, что год назад на конюшне в соседней деревне поселился старый филин. Он прилетел из Америки. Я подружилась с ним, и он научил меня мяукать. — Тетушка, как ты думаешь, а за кошкой дети пойдут?

— Наверняка пойдут, — сказала тетка. — Лети быстрее к ним и веди их домой, а то от их слез весь лес отсыреет.

Я вернулась

к детям. Они плакали пуще прежнего. Я присела на земле неподалеку от них и мяукнула как настоящая кошка.

— Мы спасены, Вилли! — всхлипнула девочка и сразу же перестала плакать.

Глупышка сказала «спасены», словно им угрожала невесть какая опасность!

— Мы спасены! — повторила она. — Слышишь? Это наша кошка Туффи пришла за нами. Кошки всегда находят дорогу домой. Пойдем за пей, Вилли.

Я отлетела немного и снова мяукнула.

— Вот она! — закричала девочка. — Туффи зовет нас!

И они наконец собрались с духом и пошли за мной. Я мяукала и отлетала, мяукала и отлетала, стараясь не показываться детям на глаза. Они спотыкались на каждом шагу, длинные волосы девочки цеплялись за кусты, но я терпеливо ждала их. Наконец я вывела их из лесу. Возле крестьянских дворов у развилки дорог бегали люди, кричали, размахивали фонарями.

Я подвела детей к крайнему дому и тихонько уселась на смородиновый куст. Родители вели себя не лучше детей: они то плакали, то смеялись… Можно было подумать, что дети потерпели кораблекрушение в открытом море, прожили год на необитаемом острове и теперь чудом сумели вернуться домой! Как будто в нашем лесу на них могли напасть львы или тигры! Да в нашем лесу самый страшный зверь — заяц, лис и тех нет.

— Как же вам удалось найти дорогу? — спрашивала мать и вытирала слезы.

— Нас привела домой Туффи! — сказала девочка. — Она прибежала за нами и привела нас домой! Она мяукала, а мы шли за ней. Где же ты, Туффи? Иди сюда, дай я тебя обниму! Кис-кис-кис!

— Туффи? — удивилась мать. — Но Туффи весь вечер проспала у теплого очага. Она и сейчас там!

— Значит, это была другая кошка, — сказал мальчик. — Она должна быть где-то здесь, потому что привела нас прямиком к воротам.

Отец поднял повыше фонарь. Я не успела взлететь, и луч света упал на куст смородины, где я сидела и потешалась над людьми.

— Да ведь это сова! — воскликнула мать.

— Мяу! Мяу! — мяукнула я. — Пу-гу! У-гу-гу!

Я взмахнула крыльями, перелетела на крышу сарая и уселась там, где люди меня уже не видели.

— Ах, мамочка! Это была не сова, а фея! — щебетала девочка. — Самая настоящая фея. Она просто обернулась совой, чтобы ее не узнали.

Вот так однажды меня приняли за фею. Потом я познакомилась поближе с этими детьми и даже подружилась с ними, потому что они и в самом деле были добрыми. Девочка так и не поверила, что я обычная сова, а не фея.

— Фея, и только фея! — упрямо твердила она, когда взрослые пытались ее переубедить.

Теперь я часто прилетала по вечерам к развилке дорог, чтобы поохотиться на мышей. Дети ждали меня у ворот и не боялись ходить за мной в поле и даже в лес в полной темноте. Как же — с ними была фея! Очень часто они выносили мне еду и угощали бараньими котлетками, колбасой или ломтиком ветчины. В конце концов, я так привыкла к даровому угощению, что растолстела, разленилась и перестала охотиться на мышей.