Почтальон
Шрифт:
Глава 13.
Купец второй гильдии Георг Францевич Викенгейзер при самодержавии был в Пскове личностью знаменитой, именно с его нелёгкой руки в городе появились трамвай, водопровод и первая телефонная линия. Трёхэтажный дом на улице Сергиевской он построил в 1879 году, в здании помимо доходных помещений были зрительный зал и сцена. После революции дом передали сначала агитационному театру, потом клубу национальных меньшинств «Труд», а часть здания, примыкавшего к дому архитектора Гермейстера, занимал райселькредитсоюз. Естественно, ни самого купца, который умер ещё при царизме, ни его наследников, сбежавших за границу, ранним
Сергей вышел из дома в начале шестого утра. Ночью ему снился странный сон, будто бы именно из-за того, что в Страстную пятницу он веселился вместе с комсомольцами, жизнь пошла наперекосяк. Вместо размеренного течения рабочих и выходных дней, горячих ужинов, массажа в бане по пятницам и походов с Варей в театры и кино в остальные дни, он ввязался в какую-то детективную историю, с убийствами, беглыми ворами, черноволосой женщиной-врачом и таинственным конвертом, адресованным аж самому всесоюзному старосте Калинину. И когда проснулся, понял, что почти всё в этом сне — правда.
Ночью основательно подморозило, удачно купленные ботинки крепко цеплялись грубой подошвой за псковскую мостовую, Сергей сделал крюк, повернув сразу после пролома на улицу Свердлова, и подошёл к дому, где только недавно поймал грабителей, со стороны Володарского. Из-за мороза и близости рек город накрыл туман вперемешку с угольным дымом, который англичане называли коротким словом «смог», он окутал Псков и окрестности так, что с рассветом разглядеть что-то дальше двадцати метров было сложно, но восходящее солнце дробило муть своими лучами, и с каждой минутой становилось всё яснее.
На углу соседнего дома стояла будка, в которой раньше сидел околоточный, а теперь старик из ночлежки чистил и чинил ботинки прохожим, всё своё нехитрое оборудование он уносил с собой, и будка стояла открытой. Там Сергей и укрылся.
Мухин появился из тумана в половине шестого, он подошёл к постаменту, оставшемуся от памятника Александру Второму, уселся на гранитный обломок и закурил. Ждал он минут двадцать, со стороны Октябрьской улицы появилась пролётка, а на ней — два человека. Один из них сгрузил на землю большой чемодан на каучуковых колёсах, взял Мухина под локоток и повёл за собой, а второй остался сидеть на козлах возле бывшего памятника. Травин было хотел пойти за Мухиным, но тот вместе с провожатым поднялся на крыльцо клуба нацменов, и скрылся внутри.
— Ленинградский областной союз кредитных кооперативов, — Фома продемонстрировал удостоверение с собственной фотографией, открыл чемодан, показал красноармейцу. На чёрном бархате лежали механические приспособления и ломик. — Ну что, товарищи, вроде уже обговорили всё, приступим.
— Позвольте, — кассир снова зевнул, — да, бывает, заедает ящик, так лет ему сколько, и раньше шалил, так ведь всё в целости и сохранности. К чему эти проверки, если уж надо менять, так меняйте сразу.
— Вы, гражданин, рассуждаете с буржуазной точки зрения, — Фома обиделся, — нет у пролетарского государства таких средств, чтобы везде сейфы и несгораемые шкафы менять. Поэтому мы и производим поверку, не беспокойтесь, это займёт не больше часа. Потом мы составим акт, и следующих проверяющих ждите не раньше, чем через два года, это если сейф ваш в порядке. Ну а если нет, придётся
— Конечно, конечно, — управляющий, разомлев от чая, вытирал платком пот со лба, — пожалуйста, товарищи, по лестнице вниз, в подвал, там мы храним ценности в строгом соответствии с распоряжениями Союза. Извините, товарищ, а шрам у вас…
— Беляцкая пуля, — Фома нахмурился. — А вы чем занимались в гражданскую?
Управляющий пробурчал что-то невнятно, и больше вопросов не задавал. Сейф, а точнее, несгораемый шкаф в два метра высотой с прочными стальными стенками и кодовым замком, стоял в отдельной комнате. Проверяющий попенял на то, что двери в комнату тоже должны быть обшиты железом, и предложил кассиру открыть замок.
— Двести восемьдесят тысяч рубликов ассигнациями по червонцу и четыре тысячи семьсот пятьдесят мелкими купюрами, только позавчера из банка, — тот повозился с цифрами, дверца скрипнула. — На стол ложим?
Вместо ответа Фома открыл одно из отделений чемодана, оно было пустым.
— Вот сюда червонцы складывайте, и оставим под охраной красноармейцев, — распорядился он, — чтобы мы к этим деньгам не прикасались и на виду их на время проверки не было. А мелочь оставьте в сейфе, чтобы нагляднее было.
Кассир кивнул, быстро сложил пачки, собственноручно закрыл чемодан, который основательно потяжелел, и хотел было сургучную печать налепить, но управляющий вовремя его остановил. Из чемодана Фома заранее достал ломик, два механических считывателя, стетоскоп, передал кофр красноармейцам и предложил работникам кредитсоюза присутствовать во время проверки.
— Ну что, вскрывай, — дождавшись, когда управляющий с кассиром отойдут в сторону, Фома похлопал Мухина по плечу. — Справишься?
Мухин покачал головой, такие ящики ломались на раз, надо было только стукнуть чем-нибудь тяжёлым в определённом месте, и штифты в кодовых каналах немного сдвигались. Несколько ударов, и код легко определялся.
— Не торопись, — тихо сказал ему Фома, — если быстро откроешь, не поверят.
Фомич кивнул, быстро открыл первые семь цифр, а с восьмой повозился для виду минут пять. Всё это время управляющий и кассир перешёптывались, красноармейцы — те тоже процессом интересовались и на чемодан почти не смотрели.
— Готово, — Фома сделал приглашающий жест рукой, — смотрите, товарищи, наш слесарь открыл этот ящик за несколько минут по причине неисправности замка, не пользуясь подсказками. Представляете, что произойдёт, если настоящие грабители к вам проникнут? Им останется только перестрелять охрану, и выйти отсюда с кредитными билетами. Поэтому я в акте укажу, что сейф вам действительно нужно заменить, там же будет адрес склада, где вы новый получите через две недели, цена для отделений — восемьсот семьдесят рублей. А до тех пор держите здесь вооружённую охрану, ясно?
Управляющий закивал. Фома забрал у красноармейца чемодан, и начал передавать кассиру пачки. Тот было хотел сразу сложить их в сейф, но Фома заставил его пересчитать хотя бы несколько, выборочно проверить купюры, и на это ушло ещё полчаса.
— Ровно двести восемьдесят тысяч, — кассир взмок, платок, которым он вытирал лоб и виски, сделался пепельным, — всё в порядке, товарищи.
Под бдительным взглядом Фомы управляющий убрал последнюю пачку червонцев обратно в сейф, несгораемый шкаф тут же закрыли, налепив бумажку с печатью, возле него поставили красноармейца.