Почти моё золото
Шрифт:
Я остановилась, поняв, что не представляю, в какую сторону идти. В каждой уважающей себя деревне лают собаки, но я ничего не слышала. Я прошла еще немного и не поверила своим глазам. Я протерла глаза кулаком, решив, что не до конца смыла косметику, поморгала, но виденье продолжалось: крест впереди меня падал, у соседней могилы появилось подозрительное свечение. Это что, остатки наркоза не до конца выветрились? Нет, тут что-то другое. Я вообще-то совсем не суеверная, но это просто перебор. День был ужасный, ночь еще хуже, еле спаслась
У меня подкосились от страха ноги, и поэтому я не сразу заметила маленькую девочку. Она появилась метрах в ста левее и пошла прямо ко мне. Значит, деревня рядом, иначе, откуда здесь взялся ребенок? И что это за родители, которые отпустили шестилетнюю девочку ночью одну на кладбище? Девочка все также целеустремленно шла ко мне, не отвлекаясь на падающий крест, и не глядя по сторонам. Смотрела она только на меня. Тут где-то рядом раздался скрежет и стон, словно кто-то продирается ко мне из-под земли.
— Ааа! — громко завизжала я и в очередной раз свалилась в обморок. Это уже становится моей вредной привычкой.
Глава 10
— Да живая она, живая! — услышала я мужской голос.
— А вдруг нет? — это старческий голос.
— Я живая, — подтвердила я, открывая глаза.
— Я же говорил!
— Надо проверить!
Я лежала не на роскошной кровати, а на лавке у стены. Выходит, я была права — деревня рядом. Я села на лавке, опустив ноги на плетеный из старых тряпок половик. Слева печка, по диагонали от печки красный угол с лампадой и иконами. Прямо передо мной — древняя старушка и румяный мужичок лет сорока.
— Меня зовут Электрификация Тракторовна, а это мой внук. А кто ты такая? — спросила бабка.
— Миля…
— Что это за имя такое странное? — скривилась бабка.
Ну, надо же! Кто бы говорил о моем странном имени, а Электрификация Тракторовна помолчала бы. Откуда она себе такое имечко взяла?
Моя мать работает в гражданской коллегии суда, и одно время она рассматривала много дел об изменении имен. В тридцатые годы было модно давать детям необычные имена. Некоторые из имен прижились, например Владлен (сокращенно «Владимир Ильич Ленин»). Но чаще всего дети вырастали и шли в суд менять имена. Дудочка Петрович становился Игорем Петровичем, Пролеткульт Никитич — Николаем Никитичем, Привет Олегович — Александром Олеговичем.
— Не обращай внимания на мою бабку, — сказал внук. — У нее у самой кликуха еще та!
— Очень красивое имя, — сказала я обиженной старухе. Та встрепенулась.
— Тебе, милая, может молочка налить?
— Нет, спасибо, не надо. Я вам и так доставила столько хлопот! Вы меня на кладбище нашли? Там происходит что-то странное! Я так испугалась!
На круглой физиономии внука появилось счастливое выражение.
— Гляди-ка, бабка, а народу наша светомузыка нравится!
— Так это все — чудеса техники? Но зачем? Я чуть со страху не умерла! — я обиделась. Хорошо, что у меня нервная система крепкая, студенты расслабиться не дают, а другой человек на моем месте мог бы и заикой остаться.
— Ох, деточка, — виновато начала объяснять бабка. — Тут рядышком богачи хотели строить дома. В деревне у нас всего-то осталось шесть старух да два старика. Хотим мирно свой век дожить без строек, машин и городского шума.
— Я по образованию инженер, вот и помог старикам переоборудовать кладбище. Теперь вся округа знает, что это место нечистое. Кому охота в проклятом месте дома строить? — закончил внук.
— Ловко придумано, — похвалила я, и недавний испуг показался мне смешным. — Еще пустите слух, что всем, кто тут живет, не везет в бизнесе. Значит, все эти стоны, сияние…
— Наших рук дело!
— А девочка?
— Какая девочка? — насторожилась бабка.
— Маленькая девочка, ей лет шесть или семь, челка на лоб падает, на голове платочек в клетку, серое платье, — объяснила я. — Это ваша правнучка?
— Это моя старшая сестра! — бабка отходила от меня, как от чумной, а ее внук схватил острую палку.
— Она к тебе подходила? Что она сделала? — спросила бабка.
— Ничего не сделала, она далеко была, а я упала в обморок.
— Откуда у тебя на шее ранки? — не унималась бабка.
— Так у вас на кладбище сплошные колючки и ветки торчат! Зеленка есть? Или йод? Я помажу.
— Подойди к иконам, — приказала старуха. Я подошла. — Возьми ковш и выпей из него воду.
— Спасибо, не хочу.
— Пей!
Я послушно выхлебала воду и поставила ковш на место. Странные они какие-то. Придется потерпеть, все-таки они мне помогли.
— Она святую воду выпила, значит живая, — перекрестилась бабка, а внук снова поставил палку в угол. Тут я почувствовала что-то неладное.
— Вы сказали — старшая сестра? Но как же…
— Померла она, почитай уже как почти восемьдесят годков прошло. После того мать нас и крестила, меня и младших братьев. Сестра-то некрещеная померла. Отец был коммунистом, и крестить не давал. Мать все убивалась, как ее схоронила, а потом нас тайком окрестила.
— Вы хотите сказать, что эта девочка…
— Не слушай ее! Бабка на старости лет совсем из ума выжила, — быстро сказал мужик, на лицо которого потихоньку возвращался румянец. — Тебе все померещилось, ночь, кладбище, темнота, всякое бывает. Каждый испугается.
Я-то всегда считала, что не из пугливых, но, наверное, он прав.
— Да, не слушай меня, деточка, — всполошилась бабка. — Говорю разное, а что говорю, сама не помню. Вышла я проводить внука, а тут вдруг ты как закричишь! Мы тебя сразу нашли и в избу занесли.
— Спасибо! — с чувством отозвалась я.