Почти моё золото
Шрифт:
Настенька смотрела на Сашу, как на героя рыцарского романа. Ему это нравилось.
— Если они только еще что-нибудь не то скажут про Елену, зови меня, я с ними разберусь, — гордо сказал Саша, поставил пустую миску на подоконник, и ушел.
— Бери миску и пошли домой! — скомандовала Настя.
Дома я хотела лечь спать, но Настасья заставила меня писать ее сочинение о летних впечатлениях. Сама она за прошедшее время ничего придумать не смогла. Она сказала, что мне все равно сейчас нечем заняться, я с этим согласилась и взяла тетрадь. Настя сидела рядом и контролировала процесс.
— О чем ты пишешь?
— О
— Кто мечтал? Я не люблю деревню! Я люблю море!
— Мы не про любовь пишем сочинение, а про лето.
— Давай напишем про любовь?
— Обязательно напишем, но не сейчас. Подождем года три-четыре. Тебе пока только одиннадцать лет, учительница не поймет таких летних впечатлений. Зачем тебе лишние проблемы с учителями?
Меня в школе отругали за сочинение один-единственный раз. В седьмом классе нам было дано задание сходить на экскурсию на работу к родителям, и написать об этом сочинение. Я напросилась к отцу и написала: «Ездила с папой на место происшествия. Двадцатилетний сожитель задушил свою шестидесятилетнюю сожительницу. Место хранения трупа — сточная канава». Кроме меня, за сочинение отругали мою одноклассницу Нину — у нее папа работал в крематории.
Я написала образцовое сочинение про хорошую девочку Настеньку, которая любит папу, маму, бабушку, дедушку и старшую сестру. Она всегда всем помогает, любит прибирать в доме, готовить еду и копать огород. Настя обрадовалась, сказала, что перепишет его начисто в новую тетрадь. Я попыталась уговорить ребенка идти спать, но ребенок был категорически против, и вид у ребенка был не сонный.
— Расскажи про сокровища, — попросила Настя.
— Опять?
— Так ведь ты ничего не рассказала. Как они там оказались на этом юге?
— Случайно.
Чем быстрее я расскажу ей про гробницу, тем быстрее пойду спать, уже зеваю и глаза закрываются. Странно, я обычно сова, спать ложусь поздно.
— Две тысячи триста лет назад вождь одного из племен нижних аорсов Осмарак очень невзлюбил племена верхних аорсов, — как сказку про «в некотором царстве, в некотором государстве» принялась рассказывать я.
— Ну и что? — не впечатлилась девочка. — Я вообще не знаю кто это такие.
— А то, что у Осмарака была дочь Серапита по прозвищу Сияющая.
— Такая красивая была, что ее так прозвали? — истории про прекрасных принцесс Настя любила.
— Или отец навесил на любимую дочурку столько золота, что она сияла на всю степь. Или и то и другое. Но когда отец ее убил, то золота на ней было как игрушек на новогодней елке.
— Убил? — выпучила глаза Настя. — Почему?
— Она сбежала с парнем из племени верхних аорсов. Осмарак решил, что его предали, догнал ее и убил.
— Откуда ты все это знаешь?
— В том то и дело, что никто ничего толком не знает. Есть упоминания у древнегреческих историков, да и то в невнятных средневековых пересказах. Официально считается, что это сказка.
— А что стало с женихом? — не унималась девочка. — Его вождь тоже убил?
— Про него нет ни слова. Только я подозреваю, что он почуял погоню, бросил невесту и сбежал.
— Нет! — заныла Настя. — Пусть будет по-другому: он до последнего
— Пусть будет, — согласилась я, мне без разницы. — Только у авторов этого нет. И еще я думаю, что отец не стал снимать с дочери золото, так и похоронил.
Потом мы посидели немного перед телевизором, и вскоре пришла Елена. Настю переполняли эмоции, но она сдерживалась.
— Ты ничего у подъезда не заметила? — спросила она сестру.
— Ничего. Шла бы ты лучше спать.
Настя надулась и ушла. Елена, предложила мне остаться ночевать, но я пошла домой. Никто на меня не напал. Я шла и думала, а подумать у меня было о чем.
Наконец-то в моей голове начала вырисовываться более-менее четкая картина произошедшего. Сыченюк узнает от профессора Кросова о старом письме, которое завалялось у него в архиве, и монографии о сокровищах Серапиты. Тут Сыченюк вспоминает, что уже слышал об этом на конференции. После этого все выступавшие были убиты. Он не мог допустить, чтоб кто-то из них нашел гробницу раньше него. Тем более его дочь замужем за родственником того самого фон Шнайера.
Хотя нет, не может один Сыченюк так быстро и четко организовать столько убийств. Скорее всего, за всеми моими неприятностями стоит не один человек, а несколько. И, вероятно, они друг друга не знают. То есть, может, и знают, но действия свои не согласовали. Ну конечно! Один убийца предпочитает все маскировать под несчастные случаи: профессор Никитин утонул, профессор Чебоксаров упал с крыши, профессор Кожухов отравился. Можно добавить, что профессор Леонова должна была недавно скончаться от передозировки наркотиков. С этим все ясно, но вот второй! Он предпочитает открытую резню: я вспомнила перерезанное горло профессора Кросова и трупы телохранителей. Но почему он одного зарезал, а двоих застрелил? Выходит, что кроме Сыченюка сокровища ищет кто-то еще? Но кто? Кто угодно. Я вот их тоже ищу.
Голова у меня заболела от нахлынувших мыслей, я согнала кошку с дивана, и решила лечь спать. Утро вечера мудренее, завтра что-нибудь придумаю. Предыдущую ночь я почти не спала и решила уснуть пораньше, хотя бы раньше часа ночи. Я влезла во фланелевую ночную рубашку, сшитую моей бабушкой. Глядя на эту рубашку, любая монахиня обзавидовалась бы: глухая стойка-воротник, длинные рукава, подол волочится по полу. К тому же она очень старая. Давно собираюсь превратить ее в половую тряпку, да жаль денег на новую ночную рубашку. Может быть, подруги на день рождения подарят. Надо им намекнуть. Заодно цвет и фасон подсказать.
Завтра занятий в университете нет, и можно спать до обеда. Я залезла под одеяло и мгновенно уснула.
Поспать не удалось. Через какое-то время меня разбудила Милка. На этот раз она не грызла ласково мой нос, призывая отведать дохлую мышь, она орала дурным голосом прямо у меня над ухом.
— Милка, отстань, — сонно пробормотала я, отгоняя ее.
Кошка не успокаивалась. Она заорала еще громче и побежала в коридор. Пришлось сунуть ноги в тапки и идти за ней посмотреть, что случилось. Не успела я выйти в прихожую, как прямо за моей спиной в комнате грохнул взрыв. Краем глаза я успела заметить, что Милка выскочила в кухонное окно. Она уже напрактиковалась с такой тяжелой и непредсказуемой жизнью.