Почти невеста
Шрифт:
Он подошел к ней сзади и застегнул его на ее шее. Колье состояло из изумительно подобранных камней. Оно было тяжелым, и камни холодили грудь.
– Я же еще не одета, – заметила она, не зная, как реагировать на эту роскошь.
– Я хотел посмотреть, пойдут ли они тебе, – ответил Джек. – И вижу, что они к лицу.
Он достал еще бриллиантовые сережки-капельки и вручил ей:
– Надень и их.
Она подчинилась. Капельки засверкали на фоне ее стройной шеи. Месье Кристоф еще несколько минут суетился возле нее, прилаживая тиару. Потом объявил:
– C'est fini. Magnifique, n'est pas [8] ,
Джек кивнул.
– Да, – сказал он просто. – Даже лучше, чем я предполагал.
– О! Леди Арабелла, – зашептала Бекки, стоявшая безмолвной наблюдательницей этой процедуры. – Ооо! Ну разве они не прекрасны?
Арабелла смотрела на свое отражение. Даже в простом пеньюаре она благодаря этим драгоценностям выглядела преобразившейся.
– Я кажусь себе персонажем «Тысячи и одной ночи», – сказала она. – Но не думаю, Джек, что это мне подходит. Они слишком…О, слишком роскошны, не нахожу подходящего слова, а я приземленное существо, и мои вкусы чересчур просты для бриллиантов. Особенно для таких совершенных камней.
8
Сделано. Великолепно, не правда ли (фр.).
– Ты не права, моя дорогая, – вынес он свой приговор тоном, не подлежащим обсуждению. – Они очень тебе идут. А когда ты наденешь платье, сама увидишь, насколько я прав.
– Это так, ваша светлость, – согласился Кристоф, убирая свои инструменты. – Никогда я не видел, чтобы бриллианты так шли леди.
– Вы мне льстите, – сказала Арабелла печально, поднимаясь со стула.
Парикмахер отвесил поклон, выказывая несогласие всем своим видом. Она с улыбкой покачала головой:
– Благодарю вас за труды, месье. И не забывайте о других делах.
– Каких других делах? – спросил Джек.
– Это дела, касающиеся только леди и ее парикмахера, – объявила Арабелла. – Вы столько знаете о женщинах, сэр, и должны понимать, что могут возникнуть особые отношения между дамой и ее куафером.
– Признаю, что проиграл. – Джек пожал плечами, показывая, что желает покончить с этой темой.
Он направился к ее спальне и придержал для нее дверь:
– Идите наденьте платье. Я полон нетерпения – хочу поскорее увидеть, как это выглядит.
Потом последовал за ней. Бекки не отставала ни на шаг. Он остановился у камина спиной к огню, взял из табакерки понюшку табаку и теперь с критическим видом смотрел, как Бекки с мучительными усилиями и невероятными предосторожностями надевает на его жену сначала нижнюю юбку, а потом и платье, стараясь не потревожить украшения на голове и шее Арабеллы и артистически уложенные в прическу волосы.
Декольте было явно не в меру смелым, а сверкание бриллиантов на ее груди усиливало это впечатление. Арабелла, полная сомнения, попыталась запихнуть груди под тонкий шелк и органди. Они оказались едва прикрытыми. Стоило ей пожать плечами, и соски оказались бы на виду.
– Ты привыкнешь, – сказал Джек, угадав ее мысли. – Я предсказываю
Он предложил ей руку:
– А теперь пойдем обедать.
В «Ковент-Гарден» они прибыли незадолго до десяти. Ночь была холодная, и Арабелла дрожала. Невесомая накидка прикрывала ее плечи, но ничуть не защищала от ветра, как и длинные белые шелковые перчатки и тонкие чулки, а также легкие атласные туфельки. Она с завистью оглядывала своего спутника, одетого в теплый бархат. Только его лицо подвергалось немилосердному воздействию стихий.
– Обещаю, что внутри тебе будет даже слишком жарко, – сказал он, держа ее под руку, пока они поднимались по ступенькам оперного театра.
Улицы, окружавшие площадь, были запружены народом и оглушали шумом – вокруг сновали шлюхи и уличные торговцы-разносчики, по обыкновению навязывавшие свой товар, толпы подгулявших молодых людей, пьяно шатаясь, переходили из таверны в таверну и из борделя в баню. Элегантно одетые любители оперы нигде заметны не были, если не считать одного или двух, входивших в театр, и Арабелла поняла, что Джек прекрасно рассчитал время их прибытия. Их появление должно было привлечь общее внимание. Она предчувствовала возбуждение публики. Это так резко отличалось от ее дебюта в высшем обществе!
Они миновали фойе, украшенное колоннами. Каблуки ее атласных туфелек простучали по мраморному полу, и лакей повел их по узкому коридору со множеством дверей. Он остановился перед одной из них и открыл ее, а сам посторонился. Арабелла ступила в ложу, щурясь от внезапно затопившего ее ослепительного света. Со сводчатого потолка свисали канделябры, ярко освещавшие сцену и публику. Из многих лож слышалось гудение голосов, как и из партера, где зрители громко разговаривали, не обращая ни малейшего внимания на певцов на сцене и музыкантов в оркестровой яме.
Арабелла заняла место в переднем ряду ложи и не спеша раскрыла веер. Джек сел с ней рядом, опираясь локтями о бархатный бортик ложи, и оглядел зал. Несколько рук поднялось, приветствуя его, и он кивал в ответ, потом повернулся к сцене.
Арабелла заметила, что гул голосов усилился, по мере того как в руках у присутствующих оказывались бинокли, теперь направленные на ложу Сент-Джулза. Она изо всех сил старалась смотреть только на сцену, неторопливо обмахиваясь веером и пытаясь скрыть большую часть лица от любопытных взглядов, беззастенчиво направленных на нее. До сих пор она не представляла себе, что можно получать удовольствие, став объектом всеобщего внимания и любопытства.
Джек время от времени бросал будто бы случайный взгляд в зрительный зал. К своему удовлетворению, он заметил, что, похоже, все влиятельные люди были здесь. Принц Уэльский, вернувшийся из своего набега на Брунсвик, сидел в королевской ложе с братом герцогом Йоркским, и оба они громко болтали и смеялись в обществе нескольких приятелей. Они весело помахали ему. Граф и графиня Уорт также были в своей ложе. Чарлз Фокс и Джордж Кавена находились в партере с группой своих единомышленников – вигов, и Джек подумал, долго ли Фокс сможет удержаться вдали от игорных столов.