Почти подруги
Шрифт:
Поводя плечами на ходу в ритме танцпола, вернулась разгоряченная Стася.
– Жу! Жу-жу-жу! Жукова – мой геро-о-ой! – пела Стася, тряся розовой головой.
– Вот так сразу?
– Аль, но круто же? Здесь реально круто. Не то что скинула бы тебе билеты на вечер журнала «Лиза» в Бирюлево. Нет, у тебя начальница реально классная, – убежденно сказала Мартынова. – От сердца подарок оторвала!
– Нет, она сказала, что сама сюда не хочет. Вот жизнь! Надоели икра и шампанское. Она сказала: лучше я с Холманским дома вечер проведу.
– Мммм… – издала мурлыканье Стася. – С тем самым Холманским…
– То есть ты бы не прочь? Игорька за борт, да?
– Не, ты что? Я абстрактно! – возмутилась Мартынова. – Он абстрактно сладкий. Торс, бицепсы, глазки – могу я восхититься?
– Право имеешь, я считаю.
– Ну вот. У Жуковой вкус что надо… Уй! – Стася вдруг визгнула, схватив Алю за руку. – Смотри, это правда Руманов!
Свирская развернулась в ту сторону, куда глазела подруга. И правда, здесь, буквально в шести метрах от нее, стоял Роман Руманов.
Конечно, он был не один. Конечно, болтал с кем-то. Но фигуры вокруг него словно выходили из фокуса, резкость была наведена на него одного.
– Давай автограф возьмем! – азартно предложила Стася.
– О-о-о! Прекрасно! Еще две дуры-фанатки пожаловали! Вот что он подумает.
– Да какая разница?! Ладно. Тоже мне, принцесса на горошине. А давай просто подойдем и познакомимся, а? – снова загорелась Стася. – Скажем, что мы актрисы, что мы из ВГИКа…
– Угу, я уже во МХАТе играю, ты на Бродвее…
И хотелось Але подойти, и под ложечкой дрожало. А может быть, за Стаськиным плечом – не так страшно?.. И вдруг – Алин кумир повернулся и взглянул прямо на нее!
Взглянул чуть насмешливо, но с искорками в черных глазах, с интересом.
В тот же миг Аля ощутила кристальную пустоту, в голове разом остановились все бормотавшие, возражавшие друг другу голоса. Щеки загорелись. Отодвинулись в гулкий вакуум очередные гибкие «оох», «уоу», стонавшие из динамиков. Время замерло. И в тишине Фортуна подлетела к Але, коснулась ее тончайшей серебряной палочкой и молвила: «Пускай уж эта девочка получит все, что хочет!» Так Альбина чувствовала целую секунду.
Руманов пошел к ней.
Аля смутилась, отвернулась. Она почувствовала, как ее задело его плечо, ощутила на секунду запах его цитрусово-морского одеколона. А через мгновение на Р.Р. повисла рыжая девица с выпирающей из тесного выреза грудью, обвилась вокруг Руманова, захихикала, залопотала что-то.
Возможно, к ней-то Р.Р. и шел, а вовсе не к Але… Теперь уже не узнаешь, дурында!
– Ну, присосалась! – обиделась Стася на рыжую. – Теперь к нему не подобраться… А, хрен с ним! Тут этих звезд – как собак!
– Точно, – резко кивнула Альбина. – Пойдем танцевать!
И они пошли вниз, и плясали вдоволь, Аля ловила лицом и губами кружащийся от зеркального шара снег, метала руки и плечи туда и сюда, колыхала бедрами, двигала попой, соединялась с кем-то соседним в рисунке танца и отделялась, разок вмазала локтем какому-то шустрому, с наглыми пальцами, отпихнула рублевскую наяду в шелках, трясла ногой, только что оттоптанной неким носорогом, вращалась – о да, вращалась в высших кругах, пила пьянящий сок райских деревьев – а иногда ей казалось, что снова видит в толпе голову Р.Р. (словно наколдовала Катерина! Только сегодня она заговорила
Глава 9
Красный знак вопроса разлетелся на всю страницу, перечеркивая слова:
Традиционная африканская медицина, рассуждая о причинах болезни, ищет ответ на вопрос «кто виноват?», а не «что». Как физические, так и душевные болезни может вызвать вмешательство злого колдуна, либо нарушение должных отношений человека с его семьей, общиной или духами.
Например, среди народа Вулуф бытуют верования, что человек состоит из трех оболочек, единственной видимой из которых является тело, и ядра-духа. В то время как тело поддерживается достаточным питанием, для надлежащего функционирования второй оболочки, отвечающей за энергию и силу человека, необходима связь с окружающими людьми. Когда колдун нарушает или искажает эту связь, человек начинает чувствовать постоянную усталость, потерю сил…
Аля оторвалась от чтения статьи. Она разбирала нижний ящик рабочего стола, в котором лежал всякий хлам прежней ассистентки. То ли забытые, то ли оставленные на выброс ерундовины: коробочка блеска для обуви с потемневшей губкой, резинки для волос, серебряный мятый блистер с таблетками от головной боли, грязно-белый шарик для пинг-понга, керамическая кружка… На всем остался след прежней хозяйки, и теперь вещи выглядели по-сиротски. Еще в ящике лежали журналы «Сеанс» и «Hollywood Reporter» и какие-то распечатки. Первой шла статья некоего И. Сау об африканских целителях; на странице, заполненной убористым шрифтом, рука Варвары размашисто начертала вопрос.
В чем был вопрос? Вряд ли Нижегородцева сомневалась, что ученый верно записал собранный фольклор.
Дело шло к восьми вечера, почти все уже покинули офис. Катерина заперлась в своем кабинете и вела телефонные переговоры, попросив Алю подождать ее, чтобы доделать пару мелочей. Аля же была совершенно не против задержаться. В Катеринином офисе ей было уютней, чем «дома» – то есть в комнате, снимаемой у неприветливой старухи Елены Львовны, где на фоне поблекших обоев стоит доисторический диван с функциями стиральной доски и уныло серебрятся занавески… А, да что говорить! Даже если бы в той комнате все было с иголочки, Альбина и тогда бы в ней ежилась. Чужой угол.
А здесь – светло и тепло, и блестит металлический купол торшера, а в его зеркальном боку отражается фикус, и вытягивается красным котом диван, и готовится пуститься в пляс смешной мумий, названный Алей Рамзесом. Испускает вкусный пар свежезаваренный какао в кружке, а из динамиков компьютера тихонько играет французский аккордеон.
Ожидая Катерину, Аля проглядывала по диагонали статьи, оставшиеся от Варвары.
…Наполнение понятий нормы и патологии, как показывает кросс-культурная психиатрия, значительно различаются в разных культурах. Есть целый ряд явлений, которые на Западе считаются патологическими, а во многих других культурах, – психотерапевтическими: транс, особого рода галлюцинации…