Почти родные
Шрифт:
– Привет, Яна, – слышится в трубке бодрый дядин голос.
– Я с тобой по секрету поделилась, что со мной происходит, а ты всем разболтал? – с ходу высказываю свою претензию. – И кому? Андрею! Зная, как он любит меня троллить! Ничего лучше не придумал?
Ненадолго повисает пауза, слышно, как Янис просит кого-то выйти и несколько минут ни с кем не соединять.
– А ну-ка тон сбавила, малявка, и громкость своего недовольства прикрути. Не посмотрю, что ты моя любимица и единственная девочка в семье.
Зря дядя так. Это еще сильнее заводит.
–
– Успокойся, – перебивает Ян. – Я ничего ему не говорил. Это вышло случайно. Андрей услышал наш разговор, когда прилетал на днях.
Легче от этого все равно не становится. Тем не менее градус моего гнева понижается после услышанного. Янис не стал бы обманывать, а у Ковалёва и впрямь есть дар появляться в нужное время и в нужном месте.
– Ну ладно, – вздыхаю я. – Я злюсь, потому что папа предложил Андрею пожить у нас, – жалуюсь. – Сам уехал с мамой и близнецами в Швецию. Эрик еще дальше забрался, а меня оставили один на один с этим… – Проглатываю обидное слово, которым хочется назвать Андрея. Как бы там ни было, Ян считает его своим сыном и очень любит. – Скажи, ну вот как он за мной присмотрит, когда за ним самим смотреть нужно? Весь переломанный в свои двадцать пять, бунтует по каждому поводу. У него очень сложный характер. Сколько раз я пыталась найти к Андрею подход, но он постоянно отталкивал. При этом еще и дурой выставляет.
– Извини, Яна, – смягчается дядя. – Это я попросил Эрика, чтобы Андрей жил у вас, пока будет проходить реабилитацию и готовиться к чемпионату. Думал, детские обиды друг на друга вы оставили в прошлом.
– Что ты сделал? Зачем?..
– Затем, что у вас дома есть все условия для восстановления. Андрею очень важно выиграть чемпионат. Это всего лишь мои домыслы, но, кажется, и с девушкой он из-за соревнований расстался.
– С какой по счету? – хмыкаю я.
Ян усмехается в ответ:
– Ладно, малявка, потерпи немного. Андрей в России ненадолго. У него другие планы. Никто тебя доводить не будет.
Как же! Андрей никогда не откажется от того, чтобы совместить приятное с полезным. Непременно найдет способ вывести меня из себя. Но вслух решаю этого не говорить.
– Если вдруг палку перегнет, мне скажи, – просит Янис.
– Обязательно. Тогда ты приедешь и надерешь ему уши?
– Бегает Андрей очень быстро. Словами попробую донести, что к чему, – посмеивается дядя.
Я прощаюсь с ним и откладываю телефон. Снова смотрю на часы и недовольно вздыхаю.
Может, там, на небе какой-то неблагоприятный период и напряженные аспекты? Почему так резко все стало плохо? Отвратительно, я бы даже сказала, учитывая, что второй день из-за Ковалёва не могу взять себя в руки. Ярко фонтанирую эмоциями и раздражаюсь по каждому поводу. Страшно представить, во что
Вместо того чтобы собираться по делам, открываю интернет и гуглю про чемпионат по паркуру. Не знаю, как Ковалёв успеет восстановиться за такой короткий промежуток времени, но поддерживать его и помогать я точно не стану.
Умывшись, спускаюсь завтракать. Кругом тишина. Ну почти. Из тренажерного зала в подвале доносится музыка. Там еще бассейн и массажный стол. Наверное, благодаря папиной дисциплине, силе воли и ежедневной гимнастике по укреплению спины, прогнозы врачей не оправдались и отец не лежит сейчас прикованным к постели.
Какое-то время наблюдаю, как Ковалёв тренируется. Сначала делает разминку, затем растяжку, подтягивается на турнике. И так по кругу.
Андрею больно. Это видно. Я не фанат спорта, и всякие нездоровые увлечения у людей с таким характером, как у Ковалёва, наводят на мысль, что это попытка доказать что-то себе. Или тому, чье мнение имеет ценность. Не знаю. Всегда было интересно, с чего началась у Андрея любовь к паркуру и риску.
Ковалёв делает третий круг упражнений, и я ловлю себя на мысли, что мы с Андреем вообще никогда нормально не разговаривали. Так что бы по душам. Хоть и выросли вместе, и почти родные друг другу, но я ничего о нем не знаю. Что он любит, а что нет. Какой его любимый цвет, фрукт, время года.
Нет, однажды спросила, конечно, и мне ответили: «Все, что нравится тебе, никогда не понравится мне».
Ковалёв не сразу замечает мое присутствие. Немного теряюсь, когда он долго, пристально смотрит на меня, закончив выполнять упражнения. Вытерев лицо полотенцем, подходит вплотную. Его острый подбородок оттеняет щетина. Андрею очень идет.
Скрещиваю руки на груди, занимая позицию для словесного обстрела. Первой не начну. Подожду, что паршивец мне скажет.
– Подсматриваешь? – улыбается он.
– Нет. Померещились голоса. Думала, это кто-то моих из покойников зовет или полутруп какой хочет поговорить. Почти угадала, – намекаю на то, что Андрей пока не в лучшей своей форме.
Хотя так и не скажешь. Ни тогда, ни сейчас язык не поворачивается назвать его мальчишкой.
Андрей опять усмехается.
Нет, что-то в нем изменилось. Во взгляде больше нет явного раздражения, как было раньше, стоило мне посягнуть на границы Ковалёва и оказаться с ним рядом. Теперь в его глазах интерес.
– Ты вообще серьезно с этим? У тебя, что ли, как у Яниса? Так сильно выражено?
– До недавнего времени ничего подобного не было, – поясняю охотно.
– А у Эрика?
Прищуриваюсь, глядя на Ковалёва. Я его задела, назвав полутрупом, а ответка не летит? Странно.
– Наверное, блондинам не передается.
– У Арса и Марка ничего подобного нет, хотя они оба с темными волосами.
Я закусываю губу. В этот момент приходит идиотская мысль разыграть перед Андреем спектакль, со своими странностями. Пытаюсь не дать ей ход, но разве теперь успокоюсь?