Почти скандал

Эссекс Элизабет

Вытягивание двух якорей представляло собой тяжкий труд, и потому любое содействие было кстати. Что же касается марсовых, отличающихся ловкостью и бесстрашием, то они частенько пели, разворачивая или сворачивая паруса.

Однако эта песня… Она всплывала в памяти Дэвида всякий раз при воспоминании о том лете, проведенном в доме Кентов в Фалмуте. Он пробыл у них всего полтора месяца, усиленно готовясь к экзаменам на получение лейтенантского звания, пока «Фортуна» находилась в ремонте, но воспоминания о том времени оставались яркими и сильными.

А

живой образ их сестры, той девочки с золотисто-рыжими волосами и зацелованными солнцем щеками, отпечатался в его сознании, точно гравюра. Сара Элис, или, кратко, Салли. В то лето она, словно тень, следовала за ними повсюду – вместе с ними ходила под парусом, ловила рыбу, смеялась. Она делала то же самое, что делал Дэвид и ее братья. Она была хорошим компаньоном, можно даже сказать – отличным. Всегда задорная, смешливая. Салли стала первой девчонкой, общением с которой он не тяготился. Братья без возражений принимали ее в свою компанию, чего никогда не случалось с Ричардом, которого считали слишком маленьким, слишком вялым и скучным для участия в их играх и приключениях. Поэтому и Дэвид ее принял. И Салли тогда часто пела.

По вечерам, когда уходил день и сгущалась тьма, они играли на музыкальных инструментах, а Салли смеялась и пела так светло и радостно, что Дэвид просто не смог этого забыть. Так же, как и ее саму.

Нет, парень, поющий там наверху, не может быть Ричардом Кентом. Он не может быть тем робким и неуверенным мальчиком из писем Мэтью, который играм и развлечениям предпочитал уединение и чтение назидательных проповедей. Ричард Кент, прятавшийся от насмешек братьев, не стал бы карабкаться по вантам с таким энтузиазмом, не говоря уж о ловкости и сноровке. Ричард Кент, предпочитавший домашний уют, никогда бы не подставил лицо гуляющему в вышине ветру. Коллиар обошел шканцы кругом и шагнул вперед, позабыв о своих обязанностях, не замечая удивления капитана. Ведомый потребностью увидеть и убедиться.

Коллиар запрокинул голову и, заслонив глаза ладонью, вгляделся в юного Кента. В это лицо, излучающее восторг. В золотисто-рыжие волосы, выбившиеся из косички и развевавшиеся на ветру. В эту широченную улыбку. Без шляпы, мешавшей рассмотреть черты лица, этот Кент действительно выглядел мягким и миловидным мальчиком, как метко выразился капитан.

Потому что это никакой не мальчик. И сейчас, при свете дня, Дэвид отчетливо видел перед собой не Ричарда, а его сестру Салли. Черт бы ее побрал!

Теперь, когда его рассудок обрел согласие с внутренним чутьем, факт узнавания произвел эффект разорвавшегося пушечного ядра. Это открытие словно обожгло Коллиара. Как же так? Он должен был узнать ее с первого взгляда!

Хотя какая-то часть его сознания это и сделала. Та часть, которая бодрствовала ночами и где возникали образы высокой, рыжеволосой, смеющейся девчонки. С естественной грацией ловкого тела. И, вероятно, бесподобным вкусом губ.

Салли Кент… Разрази ее гром!

– Мистер Коллиар, – окликнул его штурман, призывая вернуться

к исполнению обязанностей.

– Бом-брамсель развернуть! – выдавил Дэвид.

И команда была немедленно продублирована наверху. Эта девица как будто наперед знала, что он скажет. Черт бы побрал ее смеющиеся серые глаза!

Коллиару хотелось за шиворот стащить ее с салинга и буквально вытряхнуть признание. Хотелось швырнуть ее за борт! А также обследовать каждую частицу ее тела и убедиться, что она не приснилась ему как следствие бесплодного томления. Дэвиду хотелось убедиться, что это действительно она, а не Ричард Кент. Что он не вообразил себе столь невообразимое, удовлетворяя изводящее, грешное влечение.

Да поможет ему Господь! То, что он хочет, не имеет никакого значения. Он офицер Королевского военно-морского флота, и его мысли и действия также служат его кораблю. Где-то там по левому борту Наполеон собрал свою чертову армаду менее чем в десяти милях от британского побережья. И потому им нужен каждый годный к службе человек. Даже если он и не мужчина.

И все же, черт возьми, Коллиар должен быть абсолютно уверен!

Салли Кент… Будь прокляты ее прекрасные серые глаза!

Когда Дэвид вернулся на прежнее место, к нему приблизился капитан.

– Мистер Коллиар… – Командир был явно удивлен. – Вы, кажется, чем-то озабочены? Вы сами на себя не похожи.

– Извините, сэр, – отозвался Коллиар и быстро оценил обстановку. Несмотря на его краткое замешательство, корабль шел, как и полагается, – левым галсом в юго-западном направлении.

Наступающий день обещал быть замечательным. Но сам Дэвид был просто в ужасном состоянии, поглощенный мыслями о Салли.

Утешением может быть то, что он не сходит с ума. По крайней мере, не окончательно. Он оказался прав – что-то было неправильным. Чудовищно неправильным. И до ужаса верным.

Ему следует обо всем рассказать капитану. И чем скорее, тем лучше. Потому что с каждой милей, оставленной за кормой, будет все труднее высадить Салли на берег. Так что если Коллиар намерен рассказать о ней, сделать это надо прямо сейчас.

И тем не менее он колебался. Находя другие дела, требующие немедленного внимания.

– Выбрать слабину из верхнего браса бизани!..

И Дэвид собирался с мыслями, формулируя аргументы, одновременно подыскивая веские основания ничего не предпринимать.

Список таких причин был кратким и не очень-то вдохновляющим. Ну, во-первых, семейство Кентов пострадает, будет опозорено перед всем экипажем, если он заставит Салли сейчас же спуститься вниз. Во-вторых, «Дерзкому» необходим каждый человек, способный выполнять работу, и пока Сара Элис это делает, Дэвид вправе выбирать время и способ сообщить обо всем капитану, не создавая лишних проблем Кентам и своему кораблю. А в-третьих, Коллиар не был еще абсолютно уверен.

Да, он должен удостовериться, хотя это отнюдь не извиняло неуместную привязанность, начавшую было возникать к «юному мальчику».