Почти врач
Шрифт:
Он закрыл папку, отложил ручку в сторону и, не вставая, сказал:
– Здравствуйте, товарищи. Спасибо, Григорий Карпович. Располагайтесь, – и кивнул на простую садовую скамейку.
Цинев исчез куда-то, а мы сели. Помолчали. Интересно, почки у него уже все или еще нет? Нет, лезть с этим не буду. Наконец, хозяин заговорил:
– Для лечения Игоря были испробованы разные методы. К сожалению, это не принесло ожидаемого результата. Хотелось бы выслушать ваши предложения, если они есть.
Доктор опять опередил меня и встал первым. Я вскочил на ноги на долю секунды
– Это же наркотики!
– Да, но разница между лекарством и ядом – только в дозировке, – спокойно и каким-то учительским тоном ответил Анатолий Варфоломеевич. – Предлагаю создать группу для скорейшей выработки экспериментального лечения. Думаю, подбор нужных специалистов…
– Это уже не ваша задача, – перебил его Андропов. – С вами свяжутся.
И это все?
Глава 13
Ради чего у нас проводником послужил сам Цинев, я только догадки строил. Сверхсекретность? Вряд ли, у Андропова любой порученец ничего и никому. Послали бы безымянного Васю – и эффект тот же. Щепетильность по поводу семейного дела? Я вас умоляю, эти люди спокойно носят чемоданчики с отходами начальственной жизнедеятельности, а уж насчет чьего-то запоя даже думать не будут. Загадка, одним словом.
Долго ли, коротко, мы погрузились в «рафик» и двинулись назад. Естественно, никто нас обедами не кормил. Даже чай не предложили. Да что там чай, когда я спросил у какого-то бойца невидимого фронта насчет сортира, тот сделал вид, что не расслышал. Пришлось терпеть, а потом, когда выехали, всем коллективом по заветам дедов-прадедов оросить придорожную траву.
У Ясенево мы тормознули в самый раз возле автобусной остановки – водиле почему-то показалось, что переднее левое колесо слегка спустило, и мы минут десять развлекались, наблюдая, как из лесочка выходят по одному непонятные ребята в строгих костюмах с дипломатами и тщательно делают вид, что между собой совершенно не знакомы, и вообще, оказались здесь впервые в жизни. Ну да, вон там, за насаждениями, первое главное управление конторы.
Домой меня привезли первым и выгрузили прямо у подъезда. Только зашел в квартиру и начал проводить ревизию холодильника, как снова треклятый телефон зазвонил. Да сколько же можно? Отключу заразу и поем спокойно.
– Андрей Николаевич, – ага, это Цинев решил всё-таки пообщаться, – вы не могли бы приехать ко мне? Прямо сейчас.
– Конечно, выхожу.
– Очень хорошо, вас встретят.
Видать, с приемом пищи придется повременить. Ладно, у меня в машине сушки есть, как раз для такого случая, пока доеду, погрызу.
Какие-то круговые маршруты у меня сегодня. То месяцами на Ленинградку не заезжаю, а
Только вышел, оглянулся по сторонам, чтобы сообразить, куда идти, а тут уже добрый молодец спешит. Дескать, пройдемте со мной.
Цинев встретил меня в той же одежде, что был с утра. Пиджак только снял и галстук развязал. Почему знаю про удавку? Так вон, висит на спинке стула. Редкий навык для советского человека – обычно предпочитают завязать единожды, а потом стаскивать через голову. Хотя что там сложного? Шнурки на ботинках зашнуровывать и то труднее.
Не очень здоровым выглядит генерал. Зеленцы в окрасе, как в первую нашу встречу, нет, но бледноват. Я встал в прихожей в ожидании.
– Проходите, – кивнул он и показал на дверь комнаты.
Я зашел следом за ним и сел на предложенный стул. Цинев расположился на диване, вздохнул тяжело и сказал:
– Что-то мне хреново. Сначала после операции все устаканилось, я обрадовался, даже ел почти всё, что раньше было. Так, жареного чуть меньше, но не страшно. А тут с неделю уже тошнота, справа тянет, брюхо дует… Сил нет терпеть. Посмотрите?
Я кивнул, подождал, пока он снимет рубашку и ляжет. Хотя что тут думать? Постхолецистэктомический синдром, он и в Африке, и у нас одинаковый. Но я честно пощупал живот, посмотрел на язык и задал парочку интимных вопросов про характер стула.
– Вам, Георгий Карпович, в больницу надо. Вот к тем самым специалистам, что оперировали. Потому что патология это хирургическая. Последствия заболевания. Вины здесь ничьей нет, – добавил я на всякий случай. – Возникает часто. Лечения радикального, к сожалению, нет.
– Как же не вовремя, – прокряхтел Цинев, опуская ноги вниз. – Что, нельзя пилюль попить каких-нибудь?
– Так надо выяснить, из-за чего проблема, анализы сдать. А потом можно и амбулаторно.
Вот странное дело – у этих людей есть все достижения мировой медицины, любое лекарство, аппаратуру можно достать и в кратчайшие сроки доставить. Больницы такие, что остальным мечтать только остается. А они вызывают для консультации студента. Или, прости господи, Джуну какую-нибудь. Ужас. Боятся друг друга, ведь ни для кого не секрет, что с Лёней сделали. А если самого верхнего не побоялись в овощ превратить, то остальных – тем более.
Таинственный Юрий Геннадьевич сделал мне выговор. Оказывается, он меня искал, а я отсутствовал. И чего бучу заводить? Всего-то часов пять прошло. Договаривались же, о таких мелких отлучках не сообщать. Короче, замяли. Оказалось, у меня сегодня день здоровья. Еще один пациент нарисовался, третий по счету. Весело.
Зато к Суслову ехать было только через два часа. Так что я успел и пообедать, и поваляться в сладком ничегонеделанье. Отличное занятие, оказывается, эта самая прокрастинация. Надо почаще практиковать.