Почти живые
Шрифт:
Старушка машет руками и прижимает искривленный палец к морщинистым губам. Она хватает Ольгу за локоть и втягивает в прихожую. Тихо прикрывает за ней дверь и взволнованно шепчет:
— Вот что я скажу тебе, девонька! Тут милиционеры ходили и всех опрашивали, нет ли у кого посторонних. А я вот слышала, — старушка говорит едва слышно, — что в вашей квартире кто-то ходит и покашливает. А я ведь знаю, что мамка твоя на работу ушла. И как ты утром уходила, видела… Вот какие чудеса.
— Наверное, вам показалось, тетя Вера.
—
— Перестаньте! — отвечает Ольга и пытается улыбнуться. — Ну кто может у нас ходить? Наверное, это сосед сверху. Он как покурит, то всегда кашляет. Мне иногда самой кажется, что он где-то в наших комнатах спрятался.
— Ай, девонька, не то говоришь! — качает головой старушка. — Что ж, я не могу отличить, где кашляют — за вашей дверью или этажом выше? Не играй с бедой, милая моя. А вдруг этот убийца к вам забрался? Позвоню-ка я в милицию, а?
— Не смейте, тетя Вера! — с трудом скрывая испуг, отвечает Ольга. — Убийце делать больше нечего, как в нашей квартире прятаться! Да он, наверное, уже где-нибудь за Уралом. А если милиция приедет, то дверь кувалдой разобьют, и мне потом новую ставить?
— Ну, как знаешь, — с прохладцей произносит старушка и прячет настороженный взгляд. — Ты прям как выгораживаешь кого-то…
Соседка, сама того не подозревая, говорит правду. Ольгу переполняют и страх, и злость. Она распахивает дверь, выходит на лестничную площадку и резко говорит:
— А вы поменьше шпионьте, тетя Вера, тогда, может быть, у вас давление быстрее нормализуется!
Грубо, грубо! Ольга прикусывает язык, но обидные слова уже отпущены на свободу, уже с ликованием перекатываются звонким эхом по этажам.
Еще в прихожей Ольга услышала, как из кухни доносится звяканье посуды. Наверное, мама раньше обычного вернулась с работы, а не по годам наблюдательная соседка сразу усекла подозрительные звуки за дверью.
— Мама! — крикнула Ольга, сбрасывая туфли и направляясь на кухню. — Ты зайди к тетке Вере, а то она собирается…
Ольга осеклась на полуслове. У кухонной плиты, в цветастом фартуке, с половником в руке, стоял Глеб и вымученно улыбался. Ольга нахмурилась.
— Поваром работаешь? — спросила она.
Глеб, полагая, что Ольга настроена на шутливый тон, улыбнулся уже во всю ширину лица и объявил:
— На первое у нас сегодня куриный суп. На второе лангет, запеченный с шампиньонами под чесночным соусом. А на третье — клубника со взбитыми сливками, присыпанная шоколадной стружкой…
— Конечно, — произнесла Ольга. — Тебе без сливок с шоколадом никак нельзя, а то похудеешь.
Она зашла в ванную. Взяла мыло, склонилась над рукомойником и только тогда заметила висящие на сушилке
Теряя над собой контроль, она выбежала из ванной, по пути смахнув на пол зубную щетку и бритву.
— Жирный, сытый негодяй! — крикнула она, нанося ему звонкие пощечины. — Как ты можешь так жить?! Как ты еще не умер от стыда?!
— Оленька, — бормотал Глеб, втягивая голову в плечи. Он не мог защищаться, его руки были заняты, он резал колечками лук. — Оленька, я ради тебя! Я только ради тебя…
— Да ты о своем брюхе беспокоишься, а не обо мне! Ты только о своем благополучии думаешь! Носочки постирал, супчик сварил. А Сергей в больнице, обескровленный, без сознания… Негодяй, негодяй!
Она заводилась все сильнее и уже вцепилась Глебу в горло, а тот, кривясь от боли, отступал к стене.
— Оленька… Да угомонись же ты… — сбивчиво говорил он. — Ты просто одурманена… Ты не понимаешь, что сможешь стать счастливой, только если его не станет…
— Что?! — вспылила Ольга. — Что ты сказал, подонок?! Дрянь!! Ничтожество!!
Не отдавая отчета своим действиям, она схватила со стола кухонный нож и с замаха, как саблей, полоснула по мутному розовому лицу Глеба. В последнее мгновение тот успел подставить руку, и лезвие вязко вошло в его запястье. В лицо Ольге фонтаном брызнула горячая темная кровь. Глеб вскрикнул от острой боли, прижал обагренную руку к груди и опустился на корточки.
Ольга выронила нож и, пошатываясь, вышла из кухни.
— Спасибо, спасибо, милая, — всхлипывая, бормотал ей вслед Глеб. — Это лучшее, что ты могла сделать для меня… Все разрешилось… Спасибо тебе…
Она слышала, как он тихо плачет, и начинала медленно осознавать дикость совершенного ею поступка. Повернувшись, она кинулась назад, на кухню. Глеб сидел на полу, прислонившись спиной к шкафу. Голова его была низко опущена, плечи содрогались от тихих рыданий, из порезанной руки толчками выплескивалась густая кровь, и под ногами Глеба уже жирно блестела вишневая лужа.
— Глеб! — сдавленно произнесла Ольга, медленно приседая перед ним. — Глеб, тебе больно?
— Разве это боль? — искаженным голосом ответил он. — Это уже наслаждение…
— Глеб! — заволновалась Ольга и схватила его за плечи. — Глеб, черт тебя подери! Я не хотела, я сама не знаю…
Она приподняла его ослабевшую руку, полными ужаса глазами посмотрела на черную, обильно кровоточащую рану. Глеб скрипнул зубами от боли.
— Глеб, прости меня, — прошептала Ольга.