Почти живые
Шрифт:
Он сразу набросился на меня, схватив за грудки. Самый глупый способ расправляться с противником. В следующее мгновение Серега уперся лбом в фанерную стенку киоска.
— Чего тебе надо? — спросил он, задыхаясь.
— Хотел узнать, чем ты здесь занимаешься. Может, бомбу хочешь подложить в самолет в отместку за Первомайское?
— Чего прессуешь мне? Очень надо работать на этих уродов! Бросили подыхать, сами слиняли, наши бабки теперь делить будут…
— Так ты не с Шамилем выходил? — спросил я, отпуская старого знакомого.
—
— Чего? — сказал я.
— Ну, под потерпевшего, под заложника сработал.
— Это вы умеете. Пошли, даме тебя представлю.
— Это Маруське, что ли? — Он вдруг переменился, глянул на меня исподлобья. — На дурняка ловишь? Думаешь, не понял, что менты вас поставили наших отсекать?
— Дурила ты, иди себе на четыре стороны, — сказал и пошел к Марии.
Удав, однако, поплелся именно за мной.
— Здорово! — хмуро сказал он девушке. — Где-то виделись…
— А ты хорошо бегаешь, люди отскакивали во все стороны… — отозвалась она.
— Как лягушки при шухере на болоте…
Ничего не получилось: ветераны бандитского дела радости встречи не проявили. Мария уже закипала:
— Сволочи вы все, бросили нас, раненных, а сами удрали. Спасибо Володьке, спас меня.
Серега не преминул возмутиться:
— Меня самого оставили, сказали: сиди тут, сдерживай, скоро наши прорвутся на подмогу! А Салман и Шамиль с пленными ментами и своими дружками урыли в камыши…
— Ладно, проваливай, вояка хренов, догоняй своих хозяев! — резко бросила она.
— Тише ты! — вмешался я в милую беседу. Общество начало меня раздражать. — Удав, тебе куда?
Выяснилось, что он купил билет на тот же московский рейс.
— Главное, вырваться отсюда! Тем, кто добровольно сложил оружие, Борис Николаевич объявил амнистию! — осклабился Серега.
…У меня уже три раза проверяли документы, выручало редакционное удостоверение. Про Марию говорил, что она со мной.
Я спросил Удава, помнит ли он наш разговор в Первомайском? Он сморщил оспенное лицо, кивнул. Я дал ему свой редакционный телефон и распрощался, посоветовав начать новую жизнь с покаянного рассказа о своей жизни на страницах нашей газеты.
Он с готовностью пообещал.
А я с гадливостью чувствовал, как журналист вытесняет во мне последние остатки порядочности.
Перед отлетом я позвонил Сидоренко. Он прокричал так, что у меня засвербило в ухе:
— Какой номер рейса?
Я назвал.
Послышались далекие гудки, и откуда-то еще дальше, из зазеркалья, донесся злорадный голос: «Неправильно набран номер…»
Мы улетели. Прекрасная боевичка всю дорогу проспала у меня на плече, она изнервничалась на регистрации, и, когда «Ил», поджав колеса, оторвался от земли, Марусины силы были на исходе.
Удав где-то затерялся.
Самое удивительное
— Владимир Михайлович! Шефуля! — воскликнул я, потрясенный до основания души. — Вот это круче крутого! Что за маскарад?
— Старший лейтенант! Ты забыл, что я — полковник армии? — рыкнул Сидоренко и тут увидел Марию. — А что не представляешь даму? Кто кого взял в плен?
Грустная улыбка чуть-чуть тронула ее губы, слепок со вселенской женской невинности и благочестия. Сикстинская Мадонна. Мона Лиза. Девочка с персиком…
Смазливая негодяйка.
— Но почему милиция? — попытался выяснить я.
— Все вопросы потом!
В белом «Форде» сидел милицейский майор, он протянул мне руку и назвался Сашей. Мы уселись и помчались с ветерком, то есть с включенными прибамбасами. Наша торжественная езда внушала трепетное уважение, все почтительно уступали дорогу, я расплывался от сознания собственной значимости, идиотская улыбка намертво впечаталась в мое лицо.
По дороге шеф начал бурно извиняться за то, что выгнал меня легко одетого, и за прочие последовавшие неудобства. Тут мне и в самом деле стало неудобно, я сказал, какая ерунда, мы все солдаты, и стойко переносить и кувыркаться — наше первейшее призвание. Потом он спросил о моей спутнице, ненавязчиво так и деликатно:
— А где вы познакомились, Мария?
— В Первомайском. Меня ранили федералы, а Володя вынес меня с поля боя.
Я тут же поторопился уточнить, потому как моя боевичка могла загнуть такое, что не выпутаешься.
— В Кизляре она попала в заложницы…
Сидоренко посочувствовал:
— Тяжело было, издевались?
— Не было такого! — решительно ответила Мария. — Никто их не мучил, не убивал. Это все напридумали.
— В смысле — вас, заложников? — уточнил Владимир Михайлович.
— Да, конечно, — быстро согласилась Мария.
— А ранения серьезные?
— Два осколка. Их уже вытащили… Заживет, как на кошке.
— У вас говор интересный, совсем не кавказский, — заметил мой шеф.
Я поторопился вмешаться:
— Мария с Украины, была в Кизляре в гостях у двоюродной сестры. На базаре ее и схватили…
— Не повезло, — посочувствовал Сидоренко.
— Вот это и называется судьба: поехать на несколько дней в гости и попасть в такую заваруху, — заметил Саша. — Вы, наверное, больше никогда в Кизляр не поедете?