Почтовое отделение

Буковски Чарльз

Поверни сюда и остановись вон там. Мы дойдем пешком. Слушаюсь, мэм, сказал я.... Ее поместили в палату с окнами на оживленную улицу. Она лежала на кровати, и лицо ее искажали гримасы боли. Возьми мою руку, - попросила Фэй. Я взял.

Неужели это действительно скоро произойдет? осторожно спросил я. Да.

Знаешь, со стороны кажется, что для тебя это пара пустяков, сказал я.

Ты так заботлив и мил. Это помогает.

Мне нравится быть заботливым и милым. Я хочу быть заботливым и милым. Но эта чертова работа...

Я знаю, дорогой. Я знаю. Мы оба смотрели в окно. И я сказал:

Посмотри на этих людей, там внизу. Они понятия не имеют, что происходит у них

над головами. Они просто идут, уткнувшись себе под ноги. И что самое смешное... все они когда-то вот так же появились в этом мире, все. Да, забавно. По руке я почувствовал, как содрогается ее тело. Сожми крепче, попросила она.
– Хорошо.

Мне будет неприятно, когда ты уйдешь. А где доктор? Почему никого нет? Что это за чертовщина? разволновался я. Они сейчас придут. И тут же вошла сестра. Эта больница принадлежала католической церкви, и сестра была очень симпатичная темнокожая испанка или португалка. Вы должны уйти, сказала она мне. Я скрестил два пальца на руке и показал Фэй. Но она уже не смотрела на меня. Я зашел в лифт и спустился вниз.

13 Ко мне подошел доктор, немец, тот, что делал анализ моей крови. Мои поздравления, сказал он, пожимая мне руку, у вас девочка. Девять фунтов и три унции. А как мать?

С ней все будет хорошо. Никаких осложнений не было. Когда я смогу увидеть их? Вас позовут. Посидите здесь, они скажут вам, когда будет м о ж н о .

И

у ш е л . Я смотрел через стекло. Сестра указала мне на моего ребенка. Его лицо было почти пунцовым, и он кричал громче всех других малышей. Комната была набита орущими новорожденными. Как много новых жизней! Мне показалось, что сестра очень гордится моей малышкой. Мне было приятно, ведь я сыграл в ее появлении не последнюю роль. Ну, по крайней мере, я надеялся на это. Сестра подняла девочку повыше, чтобы я смог лучше рассмотреть ее. А я стоял и улыбался через стекло, я не знал, как следует вести себя в такой ситуации. Я улыбался, а девочка орала мне в лицо. Бедняжка, думал я, бедное крохотное создание. Тогда я и думать не мог, что в один прекрасный день этот пунцовый сморщенный комочек превратится в стройную красивую девушку, которая так же будет смеяться мне в лицо... Ха-ха-ха-ха. Я дал знак сестре, чтобы она положила ребенка, и помахал на прощание им обеим. Сестра действительно была очень симпатичная стройные ноги, шикарные бедра. И великолепная грудь.

У Фэй в уголках рта запеклась кровь, я взял мокрую салфетку и убрал ее. Женщинам перепадает много страданий, не удивительно, что они требуют постоянных проявлений любви.

Я хочу, чтобы они дали мне моего ребенка, - сказала Фэй. Это не правильно, что они разлучают нас.

Я понимаю тебя, Фэй, но, наверное, на то есть медицинские причины.

Но мне все равно кажется, что это не верно.

Конечно, в принципе, это не верно. Но не волнуйся, с ребенком все в порядке. Я скажу им, чтобы они принесли его, как только это станет возможным. Знаешь, их там, наверное, штук сорок. И они все вместе ждут встречи со своими мамашками. Я думаю, это делается для того, чтобы вы поднабрались силенок после родов. А наша малышка очень крепкая, я сам видел, так что не беспокойся за нее. С ней я была бы так счастлива. Я знаю, знаю. Скоро ты увидишь ее.

Сэр, толстая мексиканка вошла в палату, я попрошу вас уйти. Но я отец.

Мы знаем, но вашей жене нужно отдохнуть. Я сжал руку Фэй и поцеловал в лоб. Она закрыла глаза и, казалось, тут же уснула. Конечно, она была уже немолода. Возможно, ей и не удастся спасти мир, но бесспорно, она его уже усовершенствовала. Поздравим ее.

14 Марина Луиза так Фэй назвала девочку. В нашей спальне у окна стоит детская

кроватка. В ней Марина Луиза Чинаски. Лежит и смотрит на дерево, что за окном, на яркий рисунок, что на потолке. И вдруг заплачет. Нужно ходить и качать ребенка, разговаривать с ребенком. Девочка хочет мамину титьку, но у мамы еще не скопилось молочко. А у меня нет такой титьки. И по-прежнему нужно ходить на работу. А в городе беспорядки, и десятая его часть в огне... 15 Лифт шел наверх. Я был единственный белый из всех пассажиров. Это выглядело забавно. Они говорили о беспорядках в городе, стараясь не смотреть на меня.

Бог ты мой, говорил парень, черный как уголь, это что-то! Эти ребята разгуливают по улицам в дымину пьяные с бутылками виски в руках. Полицейские проезжают мимо и даже не останавливаются, они их не трогают. Представляете, среди бела дня. Люди тащат отовсюду телевизоры, пылесосы и все такое. Нет, ну, это что-то... Да, блин.

Черные вывешивают на своих магазинах плакаты: "КРОВНЫЕ БРАТЬЯ". Белые тоже. Но людей не обманешь. Они знают все магазины, которые принадлежат белякам...

Это точно, брат.

Лифт остановился на четвертом этаже, и мы все вместе покинули кабину. Я чувствовал, что мне следует воздержаться от каких-либо комментариев.

Чуть позже по радио выступил управляющий городской почтой:

"Внимание! Юго-восточная часть города заблокирована. Только те лица, которые имеют документы, подтверждающие их проживание в этой части города, будут пропускаться через блокпосты. С семи часов вечера объявляется комендантский час. После этого часа проход через блокпосты запрещен. Блокпосты расположены от улицы Индиана до улицы Хувер и от бульвара Вашингтона до 135-йПлэйс. Проживающие в этой части города от работы не освобождаются". Я встал и потянулся за своей учетной картой. Эй! Ты куда?

спросил меня контролер. ~ Ты что, не слышал объявление? в свою очередь задал ему вопрос я.

Да, но... Я запустил левую руку в карман.

Что НО? Ну, что НО? Он молча таращился на меня.

Что ты понимаешь, беляк? сказал я, взял свою учетную карту и ушел.

16 Беспорядки в городе кончились, малышка присмирела и успокоилась, а я нашел способ избегать неуемного Джанко. Но приступы головокружения так и не отступали. Доктор выписал мне рецепт на бледно-зеленые пилюли, и они давали некоторое облегчение. Однажды вечером я отлучился с рабочего места выпить стакан воды. Потом вернулся, отработал еще 30 минут и ушел на десятиминутный перерыв. Когда я снова приступил к работе, ко мне подскочил Чам-берс чернокожий контролер.

Чинаски! В конце концов ты доиграешься! Тебя не было на месте 40 минут! Как-то ночью Чамберс грохнулся на пол в припадке, он пускал пену и бился в конвульсиях. Его вынесли из цеха на носилках. В следующую смену, как ни в чем не бывало, он был уже на рабочем месте в новой рубашке и ярком галстуке. И вот теперь он стоял передо мной и брызгал своей тухлой слюной.

Послушай, Чамберс, не сходи с ума. Я вышел попить воды, потом вернулся и отработал 30 минут и только тогда ушел на перерыв. Меня не было 10 минут, как и положено.

А я тебя говорю, ты доиграешься, Чинаски! У меня есть семь свидетелей, которые подтвердят, что ты отсутствовал 40 минут!
– Семь свидетелей? ДА, СЕМ!

Ну, и что? А я говорю 10 минут.

Нет, мы все видели, Чинаски! Все видели, что тебя не было 40 минут!

Я устал. Мне все это надоело:

Хорошо. 40 минут. Пусть будет по-твоему. Иди и выпиши мне замечание. Чамберс убежал. Я занялся письмами. Вскоре подошел начальник участка худой белый мужчина с редкими пучками волос над ушами. Я посмотрел на него и продолжил свою работу.