Почувствуй
Шрифт:
Хочется взять паузу и побыть наедине со своими мыслями, которые никак не могут оставить в покое. Даже Люба замечает, что в облаках летаю.
– Если бы в облаках, Любаш, – вздыхаю я.
Вторник пролетает на одном дыхании! После учебы мы с Любой заглядываем в общежитие к подругам, где несколько часов едим торт и болтаем обо всем на свете. После чего едем на танцы, где я стараюсь изо всех сил.
Не хочется отставать, потому в голове любовная–любовь. Не хочется быть хуже всех.
Я выкладываюсь на все сто процентов!
А потом, в самом конце занятия,
Матвей.
Я не ожидала его увидеть. Он не предупреждал, что приедет. Я не писала, что буду на танцах.
Матвей идет от мужской раздевалки в мою сторону. Босиком. В шортах и футболке.
– Ты опоздал, – говорю я, резко обернувшись. – Занятие закончилось.
Он уже рядом. Возвышается надо мной. И правда большой, высокий. Я начинала встречаться с тощим среднестатистическим мальчишкой. Сейчас Дом значительно выше и крупнее не только меня, но и моего отца.
Всё никак не привыкну.
– Неа, – говорит Матвей, чуть склонив голову на бок. Он берет меня за ркуи. – Сегодня всё только начинается.
Глава 12
– А где Захар? – спрашиваю я, дерзко взглянув ему в глаза.
Матвей кладет мою ладонь себе на шею. Вторую сжимает. Обнимает за талию и делает шаг в сторону. Потом еще один и еще. Я сначала не понимаю, что происходит, а затем... понимаю и улыбаюсь! Он начинает вести в вальсе. Я легко подчиняюсь и успеваю под внутренний счет. Мы много–много раз танцевали вместе.
– Мне ревновать? – чуть хмурится. – К этому конопатому придурку?
– Да! – выдаю я, невольно рассмеявшись. С него станется выбирать себе друзей пострашнее, чтобы я на них не заглядывалась.
Качает головой. Недоволен, не нравится провокация.
– Выдра, – обзывает. – Вот что ты меня бесишь? Специально ведь. Где твоя боевая обойма? Как ее выбросить?
Я откидываю голову и смеюсь громко, а Матвей ускоряет шаг.
В зале никого нет, даже тренер ушла, выключив за собой яркий свет. Мы вдвоем в полумраке. Порхаем по периметру. Голоса из раздевалки становятся тише, потом совсем пропадают. А мы с Матвеем кружимся. Кружимся!
Матвей обнимает крепче и ведет так, что дух захватывает. Быстро, четко, страстно. А ведь он не хотел танцевать ни в какую! «Спорт для умственно отсталых» – взялось именно отсюда, да–да. Потом увидел меня на школьной линейке, выступающую с другим партнером, и согласился. Не получалось сначала. Но сумел. Неидеально, конечно. Он никогда особенно не старался в этом деле, но брал какой–то жадной страстью. А еще он танцевал только со мной. Если я болела или была занята, он не ходил на секцию. Что неимоверно льстило.
Матвей резко останавливается и рывком к себе притягивает. Растерявшись, я обнимаю
Он смотрит на меня в упор, а я глаза опускаю. Не выдерживаю. Он касается ладонью моей щеки, губ, сильнее разгоняя пульс, который из–за быстрого танца и так не в норме. Мы оба с ним не в норме, это определенно точно.
В следующую секунду Матвей наклоняется и целует.
И едва он меня касается, едва я чувствую его губы на своих, внутри что–то ломается. Стена? Баррикада? Гордость, здравый смысл, чувство собственного достоинства... выпрыгивают из заточения и трусливо разбегаются в стороны, бросая меня на произвол судьбы!
Дом, Домик мой любимый.
Я вцепляюсь в Матвея мертвой хваткой, привстаю на цыпочки. Движением губ он раскрывает мой рот, следом его язык касается моего. И это невыносимо приятно.
Наваждение продолжается. Я реагирую и отвечаю на каждую ласку. Его слюна на моем языке, он целует меня глубоко и голодно. Его ладони, вот только в кольцо сжимавшие талию, опускаются ниже и обхватывают бедра. Я задираю ногу. Он подхватывает меня под ягодицы, идет вперед и впечатывает в стену.
Воздух шумно выходит из легких и его рот вновь накрывает мой. Нетерпение по швам рвется. Мой–мой–мой. Я обнимаю его ногами за талию, теряя стыд и совесть. Забывая кто я и что я. Мы дико сосемся, облизывая губы и языки друг друга. Его пах прижимается к моему. Я чувствую, как он твердеет.
Дышу часто, поверхностно.
– Юля, Юлёнок, – Дом шепчет мне на ухо, облизывая мочку.
Я зажмуриваюсь и позволяю. Просто чувствую, проживаю всё, что со мной происходит.
Матвей останавливается. Отрывается от меня и поворачивает голову в сторону раздевалки. Я отмираю быстро и смотрю туда же. Потом пугаюсь от дрожи! Начинаю его отталкивать. Мы ведь в публичном месте! У самой адреналин шпарит, острота лихорадит, по нервам прокатывается.
Нехотя Матвей всё же позволяет мне встать на ноги. Без стеснения поправляет шорты.
– Нас кто–то видел? – спрашиваю шепотом.
– Да пофиг. Вроде бы нет. Мне почудилось какое–то движение. Пошли отсюда? Мне надоело.
– Целоваться?
– Танцевать.
– Пошли.
Он расплывается в улыбке.
У шкафчиков никого, к счастью, не обнаруживаю. Не хотелось бы сосаться с парнем на глазах у тренера, который знает меня с пятилетнего возраста. Снова. Однажды Софья Дмитриевна нас уже застукала полураздетыми в женской раздевалке и провела воспитательную беседу. Стыдно было ужасно.
Сколько же стыда у меня в жизни было из–за Матвея! Всё, что со мной происходят, когда он рядом, на меня настоящую совершенно не похоже. Вернее, я уже успела запутаться, какая я настоящая.
Быстро натягиваю утепленную толстовку, кроссовки. Беру сумку и выхожу на улицу. Матвей уже ждет у черного «Мурано», машины его старшего брата Павла.
– О, ты на колесах сегодня!
– Да. Предлагаю покататься по городу. Может, погуляем где–то? Перекусим.
– Только мы?
– Ты и я.