Под алыми небесами
Шрифт:
Миммо открыл дверь, и они стали подниматься по лестнице. Пино шел следом, слыша вздохи скрипок, игру на рояле и пение тенора. Почему-то эта музыка привела Пино в ярость. Он обогнал Миммо и постучал в дверь квартиры.
Музыка прекратилась. Дверь открыла его мать.
– В городе пожары, а у вас музыка? – прокричал Пино Порции, которая испуганно отступила. – Люди умирают, а вы играете?
В коридор следом за матерью вышли люди, среди них его тетушка, дядя и отец.
– Музыка помогает нам выжить в трудные
Пино увидел, что и остальные в переполненной квартире кивают. Среди них была и скрипачка, которую Миммо чуть не сбил с ног сегодня днем.
– Что с тобой, Пино? – сказала Порция. – У тебя кровь.
– С другими случилось кое-что намного хуже, – сказал Пино со слезами на глазах. – Извини, мама. Это было… ужасно.
Порция оттаяла, раскинула руки и обняла своих перепачканных, исцарапанных мальчиков.
– Теперь все кончилось, – сказала она, целуя их по очереди. – Не хочу знать, где вы были и как ушли из дома. Я счастлива, что вы вернулись.
Она сказала сыновьям, чтобы они умылись и переоделись – среди гостей есть доктор, он осмотрит рану Пино. Пино вдруг увидел в матери то, чего не видел никогда прежде: страх. Страх, что в следующий раз им при бомбардировке может и не повезти.
Страх не сходил с ее лица и когда доктор зашивал рану на щеке Пино. Когда доктор закончил, Порция посмотрела на сына осуждающим взглядом:
– Мы с тобой поговорим об этом завтра.
Пино опустил глаза и кивнул:
– Хорошо, мама.
– Поешь что-нибудь, если тебя, конечно, не очень тошнит.
Он поднял взгляд и увидел, что мать насмешливо смотрит на него. Он должен был продолжать делать вид, что у него по-прежнему болит живот, и отправиться в постель на голодный желудок. Но его мучил голод.
– Мне стало лучше, – сказал он.
– А я думаю, тебе стало хуже, – сказала Порция и вышла.
2
Пино мрачно пошел за ней по коридору в столовую. Миммо уже наложил себе полную тарелку еды и оживленно рассказывал об их приключении нескольким друзьям родителей.
– Да, похоже, невеселый был вечер, – сказал кто-то у него за спиной.
Пино повернулся и увидел красивого, безупречно одетого человека лет двадцати с небольшим. Под руку его держала поразительно красивая женщина. На лице Пино появилась улыбка.
– Туллио! – сказал он. – Я слышал, что ты вернулся!
– Это моя подруга Кристина, – сказал Туллио.
Пино вежливо поклонился ей. У Кристины был усталый вид, и она, извинившись, вышла.
– Когда ты с ней познакомился? – спросил Пино.
– Вчера, – сказал Туллио. – В поезде. Она хочет стать моделью.
Пино отрицательно покачал головой. С Туллио Галимберти такое происходило постоянно. Успешный торговец одеждой, Туллио в общении с привлекательными
– Как тебе это удается? – спросил Пино. – Все хорошенькие девушки твои.
– А ты не знаешь как? – спросил Туллио, отрезая сыр.
Пино хотел чем-нибудь похвастаться, но вспомнил, что Анна его обманула. Приняла приглашение, лишь бы он отвязался.
– Очевидно, не знаю. Нет.
– На обучение могут уйти годы, – сказал Туллио, подавляя улыбку.
– Да брось ты, Туллио, – сказал Пино. – Наверно, есть какой-то трюк, о котором я не…
– Никаких трюков, – всерьез сказал Туллио. – Первое: слушать.
– Слушать?
– Слушать девушку, – раздраженно сказал Туллио. – Большинство парней не слушают. Начинают болтать о себе. Женщин нужно понимать. Поэтому слушай, что они говорят, хвали их внешний вид или пой что угодно. И если ты будешь это делать – слушать и говорить комплименты, – ты будешь впереди восьмидесяти процентов парней на Земле.
– Но если они неразговорчивы?
– Тогда шути. Или льсти. Или и то и другое.
Пино подумал, что он шутил с Анной и льстил ей, но, вероятно, недостаточно. Потом он подумал еще кое о чем.
– Так куда сегодня ходил полковник Рауфф?
Дружеские манеры Туллио мигом исчезли. Он крепко ухватил Пино за руку и прошипел:
– Мы не говорим о людях, подобных Рауффу, в таких местах. Ты понял?
Такая реакция друга расстроила Пино, но, прежде чем он успел что-либо ответить, снова появилась подружка Туллио. Она подошла к нему и что-то прошептала ему на ухо.
Туллио рассмеялся, отпустил руку Пино и сказал:
– Конечно, милая. Вполне.
Туллио снова обратился к Пино:
– Я, пожалуй, подожду, пока твое лицо не перестанет быть похожим на разрезанную сосиску, может быть, после этого ты сможешь шутить и научишься слушать.
Пино наклонил голову, неопределенно улыбнулся, а потом заскрежетал зубами – швы на его щеке натянулись. Он увидел, как ушли Туллио с подружкой, опять подумал о том, как бы ему хотелось быть похожим на него. Все в этом парне было идеально, изящно. Хороший парень. Человек безупречного вкуса. Отличный друг. Умел искренне смеяться. И в то же время была в нем некая таинственность – он почему-то всюду сопровождал полковника гестапо.
Жевать было больно, но Пино так проголодался, что положил себе добавки. Он ел, слушая разговор трех гостей-музыкантов, двух мужчин и скрипачки.
– С каждым днем в Милане все больше немцев, – сказал коренастый валторнист из Ла Скала.
– Хуже того, – сказал ударник. – Не просто немцев – эсэсовцев.
Скрипачка сказала:
– Мой муж говорит, что ходят слухи о готовящихся погромах. Раввин Цолли советует нашим римским друзьям бежать. Мы собираемся уехать в Португалию.
– Когда? – спросил ударник.