Под большевистским игом. В изгнании. Воспоминания. 1917–1922
Шрифт:
– Что же мы скажем в Совете? – в тревоге говорил он. – Ведь вот уже полтора месяца успокаиваем всех, что не сегодня завтра выйдет приказ с Декларацией. Что же будет?
Отложили еще дня на два. Гучков поручил генералу Новицкому собрать комиссию (уже без генерала Поливанова) и добиться существенных уступок в вопросах об отдании чести и свободе политической пропаганды.
Тщетно пытались Новицкий и приглашенный в это же заседание другой помощник военного министра, генерал Филатьев, внести какие-либо хотя бы текстуальные поправки в Декларацию, смягчить если не смысл, то хоть изложение некоторых пунктов. Но и после этого заседания Декларация осталась в том же виде. Гучков решил не подписывать заготовленный приказ и отказался от должности.
В свое время многие ставили Гучкову в упрек, что он покинул свой пост в тяжелую минуту, бросил своих сотоварищей по Временному правительству в то время, когда борьба его с другим, неофициальным, но несравненно более сильным правительством явно складывалась в пользу последнего. Но что же ему оставалось делать? Я думаю, он тогда вполне уже уяснил себе, что взялся не за свое дело, что недостаточно быть дилетантом в военном деле и интересоваться им в качестве постороннего наблюдателя; что для того, чтобы постичь дух армии, мало посвятить всю свою жизнь военной службе, нужно быть солдатом до мозга костей. Понял он, что помочь армии не может, а оставаясь у власти может только навредить ей, продолжая делать те же ошибки, часть которых к тому времени он, я думаю, уже сознавал. Я всегда считал Гучкова искренним патриотом и честным человеком, и он поступил так, как подсказывала
Подписание Декларации прав солдата, в которой действительно говорилось лишь об одних правах солдата и ни полусловом не упоминалось о его обязанностях, было равносильно окончательному смертельному удару армии, и без того потрясенной до основания Приказами № 1 и № 2.
Могут возразить, что в создавшейся ситуации нельзя было противиться проведению ее в жизнь. Согласен с этим, но не нужно было издавать ее в виде приказа. Представьте себя в положении коменданта осажденной крепости, в которой истощились и продовольственные, и боеприпасы. Падение крепости неизбежно. Коменданту предстоит выбор: или подписать капитуляцию, или предоставить неприятелю овладеть крепостью без всяких условий. Мне кажется, несомненно, предпочтителен последний способ, который избавляет от подписания позорного акта. Так и в данном случае.
Мы не можем заставить солдат отдавать честь, ибо у нас нет реальной силы, на которую мы могли бы опереться, настаивая на выполнении нашего требования. По той же причине мы не можем воспретить митинги в казармах и в окопах. Что же делать, приходится поневоле смотреть сквозь пальцы на происходящее, но не следует узаконивать это официальным актом, каковым является приказ по военному ведомству.
Надо надеяться, что революционный дурман со временем развеется, что можно будет постепенно вновь вводить те правила и установления, которые были самовольно отменены. Тут существование подобного приказа могло бы стать причиной многих неприятностей. Его пришлось бы отменить, а всякая отмена, несомненно, трактовалась бы противниками возрождения армии как реакционная мера, а это, в свою очередь, производило бы неблагоприятное впечатление на массы. Но нет худа без добра, и большевики, в числе многого другого наследства Временного правительства, аннулировали и этот приказ.
Как ни был честолюбив Гучков, как не стремился он к власти, все-таки он, как честный человек, не совершил роковой шаг и предпочел покинуть свой пост и похоронить свои честолюбивые замыслы.
Место Гучкова занял Керенский {46} . Он не колеблясь подписал смертный приговор армии, который в значительной части, быть может, им же и был инспирирован. Это была первая, но очень существенная победа большевиков, которые тогда только начинали поднимать голову. В армию была допущена политическая пропаганда. Временное правительство было лишено оружия самозащиты, и победа крайних левых элементов, несмотря на их сравнительную малочисленность, была неизбежна.
46
Керенский Александр Федорович (22.04.1881–11.06.1970), депутат Государственной думы; трудовик, с 1915 г. лидер фракции. Во Временном правительстве министр юстиции, затем военный и морской министр, одновременно министр-председатель Временного правительства, Верховный главнокомандующий и председатель «Совета пяти».
Хотя во время заседаний комиссии [ее члены] и отзывались полупрезрительно о большевиках, когда некоторые указывали на опасность их пацифистской пропаганды в окопах; хотя действительно в то время «большевик» было чуть ли не бранным словом; хотя некоторые из солдат армейских делегаций и убеждали комиссию иметь более доверия к сознательности солдат, которые, дескать, сами разберутся в том, где правда и где ложь, но исторические примеры революций прежних времен указывали на неизбежность перехода власти в руки самых крайних левых партий, а приказ с Декларацией, облегчая пропаганду, ускорял этот переход.
Вновь повторяю, навряд ли мы могли избежать прихода большевиков, как бы мудро ни действовало Временное правительство, но можно было бы оттянуть их торжество до окончания войны, а победное окончание войны, быть может, изменило бы формы господства пролетариата, и России не пришлось бы претерпеть тех бедствий, которые она вынесла и продолжает испытывать и теперь.
С уходом Гучкова в составе военного министерства произошли перемены {47} , которые, к моему великому удовольствию, коснулись и меня. Вряд ли я ошибусь, если предположу, что одной из причин моего удаления из Петрограда были мои взгляды, высказанные во время прений по поводу Декларации прав солдата.
47
Кроме замены Гучкова Керенским в составе Временного правительства 5 мая 1917 г. произошли следующие изменения:
– вместо кадета П. Н. Милюкова министром иностранных дел стал бывший министр финансов М. И. Терещенко;
– вместо Терещенко министром финансов стал бывший министр земледелия А. И. Шингарев;
– вместо Керенского министром юстиции стал П. Н. Переверзев;
– вместо Шингарева министром земледелия стал В. М. Чернов;
– во главе вновь созданных Министерства почт и телеграфов и Министерства труда поставлены И. Г. Церетели и М. И. Скобелев, Министерства продовольствия – А. В. Пешехонов, Министерства государственного призрения – князь Д. И. Шаховской.
Искренно говорю, я был несказанно рад моему удалению, так как это избавляло меня от активного участия в похоронах нашей армии и от совместной работы и личных сношений с Керенским, которому я лично глубоко не симпатизировал.
При отчислении меня от должности начальника Главного штаба {48} мне было объявлено, что я отнюдь не имею права покидать военную службу, и было предложено на выбор два вакантных в то время поста: начальника штаба Северо-Западного фронта {49} и дежурного генерала Верховного главнокомандующего; первый пост был освобожден генералом Даниловым {50} , получившим корпус {51} , второй генералом Кондзеровским {52} , моим товарищем по Академии и близким приятелем {53} . Генерал Кондзеровский занимал эту должность с самого начала войны при великом князе Николае Николаевиче, затем при государе императоре. Человек честный, беспристрастный, неподкупный, он пользовался неизменным доверием своих начальников, но строгое следование их законам создало ему немало недоброжелателей среди таких лиц, которые ищут для себя всяких исключений и послаблений. Эти лица немало повредили генералу Кондзеровскому, создав ему репутацию человека сухого и недоброжелательного, чего на самом деле вовсе не было. Это послужило поводом к тому, что Гучков, уступая якобы голосу армии, отчислил генерала Кондзеровского от должности дежурного генерала при Верховном главнокомандующем с назначением членом Военного совета.
48
В. Н. Минут был освобожден от должности начальника Главного штаба 9 мая и зачислен в распоряжение военного министра; назначение на пост дежурного генерала состоялось 13 мая.
49
Минут не совсем точен: в 1917 г. Северо-Западного фронта не существовало: в августе 1915 г. он был разделен на Северный и Западный фронты. В данном случае имеется в виду Северный фронт, в котором после ухода 29 апреля на повышение генерала Ю. Н. Данилова пост начальника штаба оставался
50
Данилов (Черный) Юрий (Георгий) Никифорович (13.08.1866–03.02.1937), с 1914 г. генерал от инфантерии. С началом мобилизации назначен генерал-квартирмейстером штаба Верховного главнокомандующего. В 1915 г. он получил 25-й армейский корпус, затем возглавил штаб Северного фронта. В 1917 г. командующий 5-й армией.
51
Минут вновь ошибается: Ю. Н. Данилов с поста начальника штаба Северного фронта 29 апреля 1917 г. был назначен командующим 5-й армией.
52
Кондзеровский Петр Константинович (22.06.1869–16.08.1929), с 1914 г. генерал-лейтенант. С начала Первой мировой войны назначен дежурным генералом при Верховном главнокомандующем и оставался в этой должности до 1917 г., когда был назначен членом Военного совета.
53
Вновь Минут не точен: генерал-лейтенант Кондзеровский сдал должность 2 апреля 1917 г., 17 апреля ее занял генерал-майор А. П. Архангельский, который 9 мая сменил самого Минута на посту начальника Главного штаба.
Напрашиваться самому на какую-либо должность и предлагать себя кандидатом крайне трудно, поэтому я отказался от выбора и предоставил назначение мое решению высшего начальства, о чем и заявил Керенскому, когда мы, то есть генерал Аверьянов {54} , начальник Генерального штаба, и я представлялись ему по случаю отчисления в его распоряжение.
Представлялись мы в Мариинском дворце [15] . Курьезная подробность: у Керенского правая рука была на перевязи, так как накануне или дня за два перед тем, после какого-то ораторского выступления его в каком-то собрании, ему пришлось испытать столько пролетарских рукопожатий, что рука отказалась ему служить.
54
Аверьянов Петр Иванович (05.10.1867–13.10.1937, Белград), с 1915 г. генерал-лейтенант, окончил в 1888 г. Николаевское инженерное училище и в 1894 г. Николаевскую академию Генштаба. Практически вся его служба прошла в различных штабах, и к началу войны он с 27 марта 1914 г. занимал пост начальника штаба Иркутского военного округа. 20 ноября 1914 г. ему поручено исполнять должность начальника Мобилизационного отделения Главного управления Генерального штаба, хотя официально он был утвержден в этой должности только 22 марта 1915 г. 10 августа 1916 г. он был назначен «на время войны» и. д. начальника Генштаба. После Февральской революции сначала был 2 апреля 1917 г. утвержден в должности, а уже 9 мая переведен «на время войны» в распоряжение военного министра. С 15 мая 1917 г. главный начальник снабжения Кавказского фронта. В Гражданскую войну – на Юге России. В 1920 г. эвакуировался в Турцию, а оттуда – в Югославию. Принят на службу в югославскую армию, служил в гарнизоне Великой Градишты.
15
Мариинский дворец на Исаакиевской площади в Петрограде был построен в 1839–1844 гг. по проекту архитектора А. И. Штакеншнейдера и получил свое название в честь дочери императора Николая I Марии, герцогини Лейхтенбергской. С 1885 г. во дворце размещался Государственный совет Российской империи, после Февральского переворота в него въехало Временное правительство, которое оставалось здесь до июля 1917 г.
В тот же день вечером я получил приглашение к прямому проводу с Могилевым [16] , и генерал Марков, который был в то время генерал-квартирмейстером штаба Верховного главнокомандующего {55} , передал мне пожелание генерала Алексеева {56} , чтобы я принял должность дежурного генерала Ставки. Я осведомился у него о желании генерала Деникина {57} , начальника штаба Ставки, которому я вовсе не был известен. Генерал Марков ответил, что генерал Деникин, зная меня по его, Маркова, рекомендации, присоединяется к этому пожеланию.
16
В губернском городе Могилеве с 8 августа 1915 г. размещалась Ставка Верховного главнокомандующего.
55
Имеется в виду 2-й генерал-квартирмейстер генерал-лейтенант Сергей Леонидович Марков (см. примеч. 25).
56
Алексеев Михаил Васильевич (03.11.1857–08.10.1918, Екатеринодар), с 1914 г. генерал от инфантерии, с 1916 г. генерал-адъютант. Был сыном солдата сверхсрочной службы. Образование получил в Московском пехотном юнкерском училище (окончил в 1876 г.) и в Николаевской академии Генштаба (окончил в 1890 г.). С 1898 г. Алексеев был экстраординарным, с декабря 1901 г. ординарным, а с июня 1904 г. – заслуженным ординарным профессором Николаевской академии Генштаба кафедры русского военного искусства. Во время Русско-японской войны он занимал должность генерал-квартирмейстера 3-й Маньчжурской армии. С 27 сентября 1906 г. обер-квартирмейстер Генштаба, с 30 августа 1908 г. начальник штаба Киевского военного округа. С 12 июля 1912 г. Алексеев командовал 13-м армейским корпусом. С началом мировой войны Алексеев 19 июля 1914 г. занял пост начальника штаба армий Юго-Западного фронта. 17 марта 1915 г. он встал во главе Северо-Западного фронта, а после его разделения 4 августа – Западного. Однако уже 18 августа 1915 г. был назначен начальником штаба Верховного главнокомандующего. В начале революции в феврале 1917 г. по предварительному соглашению с некоторыми общественными деятелями организовал давление старших военачальников на императора Николая II, чтобы побудить его отречься от престола. 1 апреля 1917 г. занял пост Верховного главнокомандующего, но уже 21 мая был заменен генералом А. А. Брусиловым. С 30 августа по 9 сентября 1917 г. вновь возглавлял штаб Верховного главнокомандующего. После Октябрьского переворота выехал в Новочеркасск, где приступил к созданию Добровольческой армии. 31 августа 1918 г. принял звание Верховного руководителя Добровольческой армии.
57
Деникин Антон Иванович (04.12.1872–08.07.1947, США), сын отставного майора, с 1916 г. генерал-лейтенант. Окончил военно-училищный курс Киевского пехотного юнкерского училища в 1892 г. и Николаевскую академию Генштаба в 1899 г. Принял участие в Русско-японской войне, а с началом Первой мировой войны был назначен генерал-квартирмейстером штаба 8-й армии. С 19 сентября 1914 г. являлся начальником 4-й стрелковой бригады, которая в августе 1915 г. была развернута в дивизию. В боях он заслужил орден Св. Георгия 4-й (24 апреля 1915 г.) и 3-й (3 ноября 1915 г.) степеней, а также Георгиевское оружие, украшенное бриллиантами (22 сентября 1916 г.). С 9 сентября 1916 г. командир 8-го армейского корпуса. После Февральской революции 28 марта 1917 г. был назначен помощником начальника, а 18 апреля – начальником штаба Ставки. 31 мая был перемещен на должность главнокомандующего армиями Западного фронта. Во время выступления Л. Г. Корнилова открыто выразил ему свою полную поддержку, за что 29 августа «отчислен от должности с преданием суду за мятеж», арестован и отправлен в тюрьму в Быхов. 19 ноября бежал в Новочеркасск. Один из создателей Добровольческой армии, после гибели Корнилова 13 апреля 1918 г. – ее командующий. С 8 октября 1918 г. главнокомандующий Добровольческой армией, с 8 января 1919 г. – вооруженными силами Юга России. 4 апреля 1920 г. передал свой пост барону П. Н. Врангелю и выехал в Константинополь. С 1926 г. жил с семьей во Франции, а в ноябре 1945 г. выехал в США. Умер от сердечного приступа в больнице Мичиганского университета. 3 октября 2005 г. прах был перезахоронен на кладбище Донского монастыря в Москве.