Под чёрным солнцем
Шрифт:
— Не знаю, мне всегда говорили, что «их нет», — задумчиво ответила девушка. — Сколько себя помню, всегда с тётей Верой жила, а теперь её дети в город забрали, заболела она. И дом продали, а новый хозяин сказал, что купил мне такой же домик с садом, и денег дал доехать, но мне только до Москвы хватило.
«Вот бывают же такие гады!» — хирург слегка отвернулся, чтобы пугливая Хомка не видела его злого лица. — «Всё понятно — жила сиротка у дальней родственницы без всяких прав на имущество, а новые хозяева её на улицу выставили. Нет, кому-то другому такого старта, может, и хватило бы, но не этой же всего
— Хомка, мы здесь! — появилась Ната, держащая ларец с регалиями. — Платье и туфли сейчас Леренна принесёт, она посвящение свидетельствует, а облачать тебя будет Маахш. Иван Алексеевич, вы можете пока не заходить в спальню? — смущённо спросила Лесная Сестра.
— Конечно, Наточка! — подмигнул хирург. — Женщине нужна спокойная вечность, чтобы быть красивой, так что не торопитесь.
«Ну как?» — прочитал он через несколько минут мечтательный взгляд Хомки, на которой переливалось туманными волнами бледно-зелёное, лунного оттенка длинное платье.
— Фея лунных грёз… — восхищённо выдохнул Иван Алексеевич.
— Я такая и есть, — прошептала девушка. — «Сказка — в лунном озаренье — лунный лик, в мире снежном на мгновенье — лунный блик…»
— Вы знаете эти стихи?! — старик не на шутку удивился. — Откуда?
— Просто знаю, — слегка смутилась Хомка.
— Тамара, посмотри сначала не в зеркале, чтобы хоть привыкнуть немного, — Леренна открыла ларец. — Не стесняйся, регалии почти незаметные — тебе действительно не надо ничего яркого.
— Ой… — девушка всё-таки отшатнулась и чуть не упала, забыв, что стоит на не слишком высоких, но слишком непривычных для неё каблуках, и хирург, поддержав её, тоже заглянул в ларец. Диадема, ожерелье и два браслета — мягко мерцающие флюориты и тонкие полупрозрачные пластинки жадеита в паутинках бледно-лунного золота. «Действительно почти незаметные», — Иван Алексеевич залюбовался работой мастера. — «Но если присмотреться — какая же красота! И даже сочный изумруд во втором кольце идеально подходит. Напоминание о том, что лунный сад — всё равно сад».
— Тамарочка, а ведь вы небось садом занимались? — сообразил он.
— Да. Я очень любила наш сад… — с печальной нежностью в голосе призналась фея.
* * *
И вновь ходил по кругу подгоняемый Тарсаном метелан, но приводил он в движение уже не молотилку, а маслобойный пресс, в который Паланир время от времени высыпал очередной мешок семечек. Мардон оттаскивал мешки с жмыхом, Нилармах наполнял маслом глиняные бутыли, Суленор закрывал их пробками и относил к амбару, и Виктор заливал пробки смолой. Смолу он подогревал магией Огня, чтобы Навепа не ворчала, что «опять учёного человека гоняют, как батрака». Впрочем, ворчать было кому и без Навепы — Паланир тоже любил это дело.
— О-ханисет, вот не хочу больше с пасоном
— Вырастет, если на следующий год после пасона посадить ленсу, — Юля вытащила блокнот. — Фенет, вот смотри: в первый год, сразу после ленсы, на этом поле сеют озимый хансат, на следующее лето его убирают, и до весны поле под паром. На третью весну на том же поле нужно посадить солану или сахар, а на четвёртую — пасон, и дальше снова ленса.
— Дядя Пали, давай посадим сахар! — не утерпела вертевшаяся рядом Стиламма.
— Ламми, ну какой тебе ещё сахар? Кто его делать будет — ты, что ли? — Паланир ворчливо отмахнулся, но, впрочем, больше по привычке — он тоже любил сладкое печенье.
* * *
— Мариш, ты как, готова? — Алина неторопливо курила на кухне в квартире фей, где теперь жила Марина и довольно часто появлялись Лариса с Хомкой. — Заказывать тебе диадему?
— Готова, — девушка тоже взяла сигарету. — Слушай, а стирать память я смогу или только читать? Лара ведь не может, она только переставляет куски.
— Стирать — вряд ли. Наверное, у тебя будет что-то другое, но вот что именно — даже не представляю. Ну так что, берём Лару и отправляемся в Питер? Заодно и с Володей увидишься.
— А можно Володя тоже будет? — слегка зарделась Марина.
— Можно, конечно! А ты случайно платье не хочешь надеть на посвящение? — озорно подмигнула Ледяная Дева.
— А что, и надену! — неожиданно выпалила ученица. — Но только чтобы об этом никто больше не знал, хорошо? Лара, конечно, смеяться будет, ну да ладно.
— Артур с Лёней, как ты понимаешь, всё равно будут знать, — улыбнулась Алина. — Но настоящий мужчина хранит тайны — даже женские. Кстати, открою тебе страшную тайну: мы с Ларой тоже будем в платьях.
* * *
— Omnia meminit aqua! — азартно выдохнула новопосвящённая Ледяная Дева. — Ну что, улыбаться новой фее или как?
— Улыбаться таки будет бедный евг’ей! — Володя действительно расплылся в совершенно термоядерной улыбке, созерцая девушку.
— Да какой ты «еврей»? — рассмеялась Марина. — Мама русская, на скрипке не играешь, фаршированную рыбу готовить не умеешь, даже в Израиле и то не бывал! Или ты кое-что другое имеешь в виду? — прошептала она на ухо юноше, обняв его. — Можно проверить, мне как раз шестнадцать исполнилось.
— Ну Мариша!.. — засмущался Володя.
— Да шучу я! Пока шучу. Но помни — женщины шутят всерьёз, даже такие, как мы, — девушка отошла к зеркалу, в котором теперь отражались все три феи Воды — в закрытых бархатных платьях, со сверкающими диадемами на головах. «Владычество, а не женственность!» — подумалось ей. — «Кольца и диадемы — и только. Ожерелья, серьги и прочая хрень — побоку. Но чего-то всё-таки не хватает. Или — кого-то?»