Под чужими знаменами
Шрифт:
Представитель Ватикана в Западной Украине — граф и митрополит Андрей Шептицкий лично от ватиканского агента Видале, от полковника Альфреда Бизанца, от своих старых знакомых — полковников из клики Пилсудского и Бека, а также непосредственно от своего брата Станислава — польского генерала и одно время военного министра панской Польши — хорошо знал о задуманной империалистами новой интервенции против СССР.
Если некоторые буржуазные деятели за пределами Западной Украины мечтали втянуть в новый поход белогвардейские банды Юденича, Деникина и Врангеля, то тут, в Галиции, седой митрополит старательно припрятывал
В то же самое время, в 20-х и 30-х годах греко-католическая церковь на западноукраинских землях начинает проявлять необыкновенную активность. Впервые на этих землях на деньги Ватикана начинают издаваться католические газеты, определенной политической окраски. К участию в них привлекаются украинские буржуазные националисты, которые используют эту прессу для вербовки малосознательной молодежи в ряды будущих войсковых соединений, следят внимательно за всеми, кто проявляет хотя бы малейшие симпатии к советской культура, и по этому поводу поднимают крик, призывая на помощь полицию панской Польши.
Граф в мантии митрополита сзывает в свою палату на Святоюрской горе верных ему представителей продажной украинской буржуазной интеллигенции и духовенства.
В специальной книге, которая находилась в палате митрополита, можно было найти собственноручные подписи посетителей, которые приходили туда с различными прошениями Там есть имена директоров банков, зависимых от графа-Миллионера, десятки имен разных святош, которые принадлежали к Марийскому товариществу. Все они, воспитанные в традициях австрийской монархии, рабского низкопоклонства перед титулами и миллионами, смотрели на митрополита Шептицкого как на образец политической мудрости.
Митрополит, отечески благословляя каждого из них, предлагал подписать программное заявление об организации украинской народной католической партии. Он говорил, что идеологическую подготовку для организации такой партии можно считать завершенной. Эта подготовка проводилась на протяжении многих лет в католических изданиях, созданных Шептицким, — «Новая заря», «Мета», «Дзвоны». Митрополит высказывал надежду, что новая партия сможет достаточно быстро занять видное место в общественной жизни Галиции.
Приглашенные подписываются под программным заявлением, датированным октябрем 1930 года. Правда, кое-кого удивляет, что среди подписей нет имени главного вдохновителя и организатора католической партии — самого графа Андрея Шептицкого, но «князь церкви» остается и на этот раз верным своей любимой манере: быть в тени и дирижировать незаметно через подставных лиц с тор Святоюрской резиденции, подобно тому, как его святейший патрон дирижирует подготовкой к новой мировой войне с высоты Латеранской горы через господина Видале и других верных агентов Рима.
Так, во Львове, в столице трех митрополий Ватикана — римско-католической, греко-католической и армяно-католической (последняя во время гитлеровской оккупации занималась вербовкой львовских армян в фашистский армянский легион) —
Восьмой пункт «Программного заявления» проливает свет на идеологические основы созданной партии:
«В общественно-экономической политике стоим на страже сохранения общественного экономического равновесия и социальной гармонии, будем бороться со всей решительностью с идеей классовой борьбы».
Этот пункт целиком характеризует реакционную кулацкую сущность новой партии.
Эта партия, бесстыдно прицепив к своей вывеске такие слова, как «украинская» и «народная», требовала, чтобы старшее поколение украинской буржуазии в Галиции отдало ей на воспитание всю молодежь. Она обещала, что изгонит из этой молодежи опасный дух вольнодумства и сделает из нее послушное орудие в руках организаторов новой войны против Советского Союза. Программа такой партии полностью совпадала с военными планами Гитлера и Муссолини.
Но события того же октября 1930 года на землях Западной Украины уничтожили все надежды на «экономическое равновесие» и «социальную гармонию», к которым якобы стремились митрополит и его новая партия. Вскоре на весь мир разносятся вести о кровавой «пацификации» на окраинах Малопольши.
Таким нежным словом — «умиротворение»— пилсудчики называют кровавые экспедиции против украинского населения Западной Украины… Жандармерия сжигает целые села, население убегает в леса. Самая активная его часть берется за оружие, поджигает панские экономии и нападает на осадников.(Осадники — бывшие польские военные, расселенные правительством Польши на землях, отнятых у украинских и белорусских крестьян)
И вот в ту страшную по своим событиям осень 1930 года оцененный крестным знамением митрополита центральный комитет партии украинской буржуазии принимает и затем печатает в органе УНДО «Дело» таксе циничное заявление:
«Мы отнеслись совершенно отрицательно к такого рода действиям со стороны украинских революционных подпольных работников, поскольку эти действия от них исходят; считаем их вредными не только для нашего края, но и для украинских дел вообще».
И в то же время ни одного слова осуждения карательных экспедиций, против кровавой политики Пилсудского, против порабощения украинского населения!..
Правда, в номере газеты за 5 октября 1930 года была напечатана маленькая заметочка о поездке Шептицкого в Варшаву, где он якобы разговаривал с польскими министрами об «умиротворении» и жаловался на некоторые злоупотребления властей. Но если митрополит и протестовал против них, то только потому, что они «бросают население в объятия коммунизма». Вот чего больше всего на свете боялся духовный вождь галицийских клерикалов — коммунизма! Он с полным равнодушием относился к тому, что горят украинские села, подожженные польскими уланами, что тысячи украинцев холодными дождливыми ночами убегают в леса Тернопольщины и Ровенщины, что за один лишь портрет «гайдамака» Тараса Шевченко, обнаруженный в сельской читальне, население подвергалось репрессиям. И если митрополит был взволнован всем этим, то лишь потому, что боялся нарастания революционного движения.