Под её партой
Шрифт:
Вернувшись, она, конечно же, бросилась её искать.
Джеймс помучал её немного и сказал, что вернет палочку, в обмен на обещание никогда не поднимать её на него.
Лили, кипя от ярости, согласилась и он, демонстративно почесывая волосы и глядя в потолок сообщил ей, что она у него под рубашкой, за поясом. И задрал рубашку. Все заржали, увидев палочку, торчащую из-за пояса в самом интересном месте. Эванс сжала губы и под раскаты мужского гогота подняла на Джеймса убийственный взгляд, а потом попыталась схватить палочку, но она
Пришлось вернуть ей палочку, но осознание того, где она побывала, и что Эванс теперь держит её в руках, грело Джеймсу душу.
И, если уж говорить начистоту, она тоже вела себя не совсем честно. Сначала прогоняла, а потом, когда зелье надо было помешивать, встала со стула и принялась работать стоя. На Джеймса она обращала внимания не больше, чем на его стул, но работала уж больно странно — то ей надо было потянуться за какой-нибудь баночкой, то чуть присесть, чтобы подкрутить ручки на горелке.
Нет, конечно, всё дело могло быть в том, что она — магла и не привыкла, что некоторые вещи можно приманивать и тушить чарами…но Джеймсу все равно было тяжело просто сидеть и смотреть на все эти танцы, так что он стащил её тетрадку по зельеварению, перелистал, громко бубня припев из песни «Twist and Shout», а потом съехал как можно ниже по стулу, положил раскрытую тетрадку себе на лицо, закрывая вид на Эванс и запел ещё громче.
Наконец-то Лили сдалась и стукнула по столу ладонью.
— Поттер!
Он рассмеялся и на ощупь легонько похлопал её по плечу, но забыл, что она уже не сидит и случайно дотронулся до её груди.
Лили взвилась как ужаленная и замахнулась, чтобы врезать ему по морде, но Джеймс увернулся, тетрадка шлепнулась с его лица на пол и из неё выпала цветная, неподвижная фотография молодого мужчины. Типчик пялился на Джеймса сладкими, но глупыми, как у коровы глазами и так белозубо улыбался, словно они только что с ним лопали клубнику со сливками.
— Это твой парень, Эванс? — спросил Джеймс, помахивая карточкой. Лили попыталась выхватить её, но безуспешно, конечно же.
— Кто, Элвис — мой парень? — она сложила руки на груди и посмотрела на него как на недоумка. Когда она это сделала, в вырезе её блузки показался край белого кружевного лифчика, и Джеймс на секундочку отвлекся.
— А? — спросил он. — Я спросил, он, что — твой парень?
— Элвис?
— Я — Джеймс, Эванс.
— Я помню, Поттер.
— Да или нет?
— К сожалению нет.
— А это ничего, что он выглядит как баба?
— Он не похож на бабу.
— Тебе нравятся парни, похожие на баб, это точно. А почему ты таскаешь его фотку в тетради?
— Это не твоё дело.
— У меня есть твоя фотка, Эванс, — сказал он, согнав с лица улыбку и принимаясь раскачиваться на стуле, так, как это любит
Надо отдать Эванс должное, она — крепкий орешек. Ничего не сказала. Вот вообще ничего.
— Хочешь знать, что я с ней делаю?
Эванс капнула в зелье какой-то хренью из пузырька, и зелье громко и сердито зашипело.
Она помахала ладошкой, разгоняя хлынувший из котла пар.
— Хочешь знать? — громче повторил Джеймс и со стуком поставил стул на все четыре ножки. На него вдруг накатилась жуткая злоба.
И тут Эванс повернулась к нему с этим ужасным выражением на лице. Девчонки всегда выглядят так, когда знают что-то такое, что парням вообще невдомек.
— Это всего лишь бумажка, Поттер, — она вытерла руки о полотенце. — Главное, что со мной ты этого не сделаешь никогда. Так что нет — мне не интересно.
— Ну и дура! — вспылил Джеймс. — Дура, понятно?! — он вскочил, отпихнул стул, но в тот момент, когда он уже собирался выйти из класса, дверная ручка со скрипом провернулась.
Класс зашевелился, дверь начала открываться, Джеймс оказался в ловушке и ему не осталось ничего другого — он нырнул под парту.
— Ну, как у вас успехи? Вы, я вижу, уже закончили зелье, мисс Эванс? — голос преподавателя вдруг прогудел прямо над Джеймсом и тут Ананас наступил ему прямо на кончик мизинца.
Джеймс чуть не заорал в голос, метнулся в сторону и с размаху треснулся башкой о ножку стола. Сверху что-то с силой ударилось о столешницу — похоже котел соскочил с подставки над горелкой.
— Осторожнее. Мисс Эванс! — воскликнул Слизнорт.
Откуда-то с задней парты раздался сиплый кашель — похоже Бродяга уже подыхал там со смеху.
Эванс извинилась и начала отвечать, но как-только Джеймс немного расслабился, она вдруг сильно врезала ему коленкой по хребту.
Мол, сиди смирно, идиот, да.
Джеймс от боли и обиды чуть не скончался под этим долбанным столом и уже хотел было переползти под другую парту, раз уж Эванс сегодня такая психованная, но тут увидел кое-что, что заставило его передумать.
А именно — её ноги.
И он вдруг понял, что если не сделает этого сейчас — будет жалеть всю жизнь.
Поэтому, не раздумывая ни секунды, схватил Эванс за тощую щиколотку.
Эванс подавилась каким-то определением, но быстро взяла себя в руки и снова заговорила, правда голос её звучал выше, чем прежде:
— …т-таким образом сочетание этих к-компонентов при высокой температуре может привести к загустению с-с-состава и окислению стенок к-котла, — звенел над Джеймсом её голос, пока он, улыбаясь, самозабвенно гладил её по ноге. — Но если зелье вовремя ох…охладить…
Джеймс улыбнулся ещё шире и снова провел пальцами по её бедру. Нога над черным школьным чулком покрылась мурашками. Он распластал пятерню, запустив её прямо под черную школьную юбку, чуть пожал нежное, теплое бедро, а потом резво потянулся к нему и поцеловал.