Под городскими вязами. Ивовый манекен. Аметистовый перстень. Господин Бержере в Париже

Франс Анатоль

Против «всемирного триумвирата священника, солдата и финансиста» — вернее, против каждого из членов этого триумвирата — Франс выступал и до «Современной истории». Но эти старые франсовские темы приобретают в тетралогии совершенно новую идейную и художественную трактовку. Так, религиозная пропаганда церковников подвергается здесь еще более резким нападкам, чем раньше; история ясновидящей девицы Денизо и Онорины, специализировавшейся на видениях девы Марии, пародирует ту фабрикацию чудес, к которой усиленно прибегала католическая реакция. Здесь чувствуется перекличка с романом Э. Золя «Лурд», целиком посвященным этой теме. Но существенно новым для Франса является то, что в «Современной

истории» впервые дается прямая политическая критика церкви: вопросы религии и церкви впервые непосредственно связываются с общественными отношениями Франции конца 90-х годов. Судьба аббата Гитреля, пробирающегося к епископской кафедре извилистыми путями салонных и административных интриг, — наглядный пример союза всех реакционных сил в Третьей республике.

Военная тема тоже трактуется в «Современной истории» полнее, острее и конкретнее, чем было это раньше. Все повествование профессора Бержере о трублионах (баламутах), о Жане Петухе и Жане Баране свидетельствует о проницательности Франса, понимавшего, что орда реакционеров, действовавшая при попустительстве республиканской власти- против самих основ республиканского строя, была угрозой и для других народов, создавала все растущую опасность военной агрессии. Недаром Жан Петух, собирательный образ обывателя-националиста, мечту об «императорской республике» для Франции сочетает с мечтою о «мире» для других народов — «мире беспощадном и суровом, мире угрожающем, ужасающем, пылающем». Злободневность этого образа, как и коллективного образа трублионов, становится особенно ясной, если принять во внимание, что во второй половине 90-х годов укрепляется союз французской буржуазии с русским самодержавием (в 1896 г. Николай II посетил Францию, а в 1897 г. французский президент Феликс Фор посетил Петербург), что в это же время усиливается французская колониальная экспансия.

Наконец, тема финансиста никогда еще до «Современной истории» так широко не раскрывалась Франсом. По указке финансистов действуют и родовитые аристократы де Бресе, и префект Вормс-Клавлен, и церковники, и сами министры. Баронесса-банкирша де Бонмон со своим сыном принимает самое деятельное участие в монархическом заговоре. Сын испанского банкира Анри Леон цинично говорит, вспоминая о министре Мелине: «При этом министре… у нас было все, мы представляли собою все, нам было доступно все».

Сатирические приемы Франса никогда еще не были так разнообразны, как в «Современной истории». Здесь можно найти все оттенки иронии — от забавного шаржа до злой карикатуры, от лукавого парадокса до гневной инвективы. Франс вводит в свое повествование и грубовато-игривые мотивы, которые также служат целям социальной сатиры. В этом дают себя знать, помимо традиций философских повестей Вольтера и романа Рабле «Гаргантюа и Пантагрюэль», также и непосредственные традиции широко распространенного литературного жанра средневековья — фаблио, французских городских повестушек, которыми Франс восхищался.

«Современная история» временами превращается в подлинный политический памфлет. Этому способствует изображение, наряду с вымышленными персонажами, также и действительно существовавших современников Франса. Так, под именем Тинтиннабула в повествовании о трублионах изображен Поль Дерулед, офицер-националист, глава «Лиги патриотов», который пытался в 1899 г. склонить войска к совершению государственного переворота; авантюрист-шпион Эстергази выведен дважды — под именем Papa , возлюбленного баронессы де Бонмон, и в образе «похитителя волов» во вставном рассказе о Геркулесе Атимосе; упоминаются в романе и другие участники «Дела» — несколько министров и политических

деятелей, как А.-Ф. Рибо, Л.-В. Буржуа, Э. Лубе. Министр Мелин выступает тоже в двойном изображении — и под собственным именем и, в повествовании о трублионах, под именем Робена Медоточивого (на французском языке эти имена близки по буквальному смыслу и созвучны между собою); один из «претендентов» на королевский престол, Филипп из семейства Орлеанов изображен в виде главного трублиона.

Углубление и обострение социальной критики сказалось и на языке «Современной истории». В сатирических целях используется речевая характеристика действующих лиц — напыщенное красноречие де Бресе, модный жаргон Бонмона, слащавые восклицания баронессы. Комически противопоставляя грубый язык Вормс-Клавлена елейным речам Гитреля, Франс еще резче подчеркивает внутреннюю близость между этими двумя пройдохами. Блестящий образец языковой стилизации дан в рассказе о трублионах: политически-злободневная тематика гротескно сочетается здесь со старофранцузским языком XVI в., чем еще усиливается сатирический эффект. В рассказе о трублионах непосредственно ощущается традиция Рабле. Франс высоко ценил Рабле, посвятил ему статью в «Литературной жизни», а впоследствии, в 1909 г., прочитал в Южной Америке целый цикл лекций о его жизни и творчестве. В «Современной истории» Франс виртуозно воспроизводит язык Рабле, свойственную ему игру словами, комические словообразования, имена-характеристики, бесконечные перечисления причудливых названий и т. д.

Автор «Современной истории» уже не ограничивается, как прежде, спокойными ироническими комментариями к своему времени; он выступает как убежденный враг капитализма, отсюда и возросшая резкость языка и всего тона повествования.

Ясное понимание лживой природы буржуазной демократии и отвращение к империализму не удержали Франса от ошибок, иногда очень серьезных, в оценке некоторых событий и явлений международной политической жизни на пороге XX в. Так, посвятив одну из глав «Современной истории» испано-американской войне 1898 г., он неверно оценил победу США над Испанией, не увидел, что «демократическая» Америка использовала освободительную борьбу кубинских повстанцев и филиппинского народа в своих захватнических целях. Через несколько лет в «Острове пингвинов» (1908) Франс проявит уже гораздо большую зоркость в своем отношении к Америке.

«Современная история», будучи прежде всего сатирой на Третью республику, интересна вместе с тем и положительными началами, какие Франс противопоставляет буржуазной реакции. Впервые он находит эти положительные начала в социализме. Столяр Рупар — социалист — совершенно новая фигура в творчестве Франса. Созданию этого образа несомненно способствовало то, что в конце 90-х годов Франс сближается с рабочим движением. И хотя это образ эпизодический и несколько схематичный, все же идейная значимость его в романе очень велика. Знаменательно, что идеи Рупара отчасти принимает и гуманист Бержере. Правда, для Бержере, как и для Рупара, социализм — понятие весьма отвлеченное. Рассуждая о социализме, оба собеседника рассматривают его главным образом в моральном плане, не связывают его с исторической ролью и боевыми задачами рабочего класса. К их взглядам на социализм, на социалистическое будущее примешивается немало и анархических представлений. В этом отразилась не только идейная незрелость Франса, но и общее состояние французского социалистического движения на пороге XX в.

Однако тема социализма уже вошла в творчество Франса и заняла там значительное место. Она еще не раз возникнет в последующих произведениях писателя, прежде всего — в книге «На белом камне», задуманной как социалистическая утопия.