Под грифом «секретно»
Шрифт:
Ну как знаешь. — пожал я плечами, я сам частенько ездил слегка поддатым, но лишь на мотоцикле, где ты, в случае чего, несёшь ответственность лишь за свою жизнь, машина же дело другое, но я не особо возражал, так как не пустил бы её за руль, если бы она перебрала — выкинуть в траву ключи проще простого.
Сидели мы там долго, болтая обо всём, и «одна-две бутылочки» превратились в четыре, однако мы пили не спеша, поэтому были трезвые. С ней было вполне комфортно и обратно мы собрались уже глубокой ночью.
Вернулись мы без приключений — так как было поздно и безлюдно, и Таня, не смотря
Где-то звенел будильник, но откуда, я понять не мог — ощущение было, что отовсюду. Продрав спросонья глаза, я обнаружил, что нахожусь на мягкой кровати, а рядом со мной лежит полуголая и притягательная хозяйка этой постели. Было жарко и одеяло нигде не наблюдалось. Я был несколько обескуражен данным обстоятельством и, постаравшись вспомнить вчерашнее окончание дня, так и не смог этого сделать, вдобавок меня немного подташнивало, и от треньканья будильника моментально заболела голова. Пошевелившаяся рядом Таня, не открывая глаз, приподнялась на кровати и потянулась через меня к сенсору на стене, но, уперевшись коленкой мне в бедро, навалилась сверху.
Ой. — сказала она.
Ой. — одновременно ответил я.
Было неловко и приятно одновременно, когда её небольшая красивая грудь ненадолго меня коснулась, вдобавок я рефлекторно схватил падающую на меня Таню за плечи прямо перед падением, чем уже нисколько ей не помог, а кровь от всего этого начала отливать от лица, приливая в другое место. Поспешно отстранившись, мы отвернулись друг от друга. После чего Таня наконец-то выключила этот чёртов будильник.
Тань, — начал я первым хриплым с бодуна голосом. — не помню, что было вчера, и приношу свои извинения за любые свои поступки.
Я тоже ничего не помню…
У меня есть одно правило — не вспоминать о том, что было на пьянке, дабы избежать чувство стыда…
Да, Вить, давай не будем вспоминать. — перебила она меня. — А вообще лучше так, чем я бы проснулась с кем-нибудь из коллег — было бы очень некомфортно дальше работать вместе, зная, что, возможно, все вокруг уже в курсе. — попыталась она, видимо, успокоить себя.
Я не думаю, что у нас вчера что-то было, учитывая степень опьянения и наличие на нас остатков одежды.
Полностью согласна.
И распространяться об этом я не стану, не волнуйся.
Спасибо.
И мы, стараясь не думать о том, что было между нами только что, начали приводить себя в порядок. После Тани в душ отправился я, и, когда я вышел, по ней уже сложно было понять, что она также как и я страдала от похмелья.
Я ожидал, что капсула меня быстро поставит на ноги благодаря капельной инфузии, но, видимо, это был долгий процесс. Мучимый от жажды и головной боли, я с трудом делал зарядку, ещё большим испытанием для меня оказалась пробежка, а в середине дня, когда мне стало полегче, перед глазами всплыло системное уведомление: Получен новый навык — ментальная сила. Теперь вы можете противостоять чужой ментальной атаке. Практикуйтесь и развивайте свой навык.
Так и не задав Тане вопрос о том, как мне развивать навык «ощущение опасности», меня с этим новым уведомлением посетила
С этой мыслью я отправился на поиски Юры, по пути столкнувшись со Светой:
О, Король Воров собственной персоной… — начала она саркастически, склонив голову в полупоклоне.
Светлана Бурерождённая, Неопалимая, Королева неписей и Разбивающая их Оковы. — перебил я её в том же духе, слегка поклонившись, и ушёл не оборачиваясь.
Почему-то мне показалось, что она была рада меня видеть, хотя, наверно, это я был рад её видеть спустя два дня (кормили нас на испытаниях отдельно и намного лучше — несколько вкусных блюд с мясом), а её мнимая радость — бред разыгравшегося больного воображения, пытающегося выдать желаемое за действительное, ведь что ей стоило просто поздороваться?
Мои же подопечные, к слову, вели себя тихо-мирно после освобождения Терехова — всё как я и предполагал. Не знаю имелся ли мотив у желания Семёныча лишить их офицера, может, разве что, когда-то раньше, а потом он просто продолжал плести свои интриги уже по привычке или ради интереса? Также возможно, что как раз благодаря ему в лагере и была порой напряженная атмосфера, чтобы придать ему чувство собственной значимости как в своих глазах, так и в глазах окружающих людей. Не то, чтобы у нас царила идиллия, конечно, но у нас практически и не было конфликтов.
Под недоумённым взглядом Юры я объяснил ему свою задумку, к выполнению которой мы приступили незамедлительно. Я стоял с повязкой поверх закрытых глаз в то время, как он должен был кидать в меня камни. Было больно, и уже за первые полчаса я весь покрылся синяками. Но что-то во мне отказывалось признать не верный путь, поэтому мы продолжали дальше, пока один из камней не выбил мне здоровенную шишку на лбу. Но и это меня надолго не остановило, и вот спустя часа полтора я увидел очередное системное уведомление: Навык «ощущение взгляда» улучшен до навыка «ощущение опасности». Практикуйтесь и развивайте свой навык.
Это была долгожданная победа. Мы продолжили ещё немного, пока однозначно не стало ясно, что теперь я чувствовал куда полетит камень и мог увернуться от него. Это ощущение возникало сразу, как только Юра замахивался, намереваясь метнуть камень, и доходило пика, в момент броска, от меня лишь требовалось поддаться этому чувству и отпрыгнуть в безопасном направлении. Он не попал в меня ни разу. Потом мы, выйдя за стены нашего форта, чтобы у Юры не было проблем за убийство, а мне бы не пришлось объяснять в чём дело, начали пробовать со стрельбой из пистолета. В двух случаях из пяти мне удалось уклониться, после чего он добил раненого меня, и мы продолжили снова через полчаса. Этим мы занимались до вечера, когда процент моих уклонений составил, наверно, порядка 75 %, а то и больше. Тане же, не мало удивлённой такой серией смертей, я не стал ни врать, ни открывать всю правду, сказав лишь то, что «практиковался в очень жёсткой тренировке». Между нами чувствовалась то ли какая-то неловкость, то ли ощущение незавершённого дела.