Под грифом «секретно»
Шрифт:
И вот, наконец, он вылез из капсулы, перебрал довольно пальцами ног по холодному полу лаборатории и счастливо направился в столовую в сопровождении двух охранников. После того, как он отказывался возвращаться в капсулу под всё новыми предлогами, начиная от проблем с пищеварением, заканчивая изображаемыми им приступами панических атак, у него появились постоянные сопровождающие. Его идея отлежаться здесь до того момента, как его найдут с треском провалилась, и, смотря на своего куратора, худосочного мужика такого же возраста, он думал о том, как же повезло Виктору со своим куратором, чьи отношения
Наш лагерь разбили, сбежали всего 26 человек включая меня, остальных они забрали с собой. — вывел его из раздумий голос Верещагина.
Кто?
Не знаю, спустились с вертолётов. Крайне быстрые.
С вертолётов? — недоумённо переспросил аналитик.
Да, но я успел предупредить остальных и мы все покинули наши лагеря, и весьма своевременно, кстати. Расположились у подножия горы, а ещё мы наткнулись на Рымова с Пальцевой. Они у нас в плену.
Узнай у них кто это мог быть. Видал я уже быстрых…
Они не знают. — тут же ответил Верещагин.
Я сказал «узнай», а не спроси!
А я ответил, что они не в курсе.
Совсем он уже оборзел… нельзя на него больше полагаться, рассчитывать можно лишь на тех, кто мне подчиняется, на кого действует «внушение»…
Позови Безногова.
Когда тот подошёл, Пал Саныч объяснил ему его задачу, заключающуюся в том, чтобы забрать пленных…
***
А мне вот всё же непонятно, где был ссыльный командир части, когда на неё напали?
Я не собираюсь отчитываться ни перед наёмником, ни перед офицером в запасе!
Ну так я могу подпрячь тех, перед кем ты будешь отчитываться…
Ты, сосунок, ещё титьку сосал, когда я уже был офицером и защищал свою родину, и не тебе, продажная сволочь, забывшая про честь офицера, я служу! — с нажимом сказал Ковачков, наклонившись к сидящему Прикалову.
Ты, старик, поосторожнее будь, а то инфаркт словишь… Но оставим этот разговор. Мне нужны твои бойцы для того, чтобы прошерстить всю прилегающую территорию… да и вообще всё вокруг.
У меня другая задача, и всё остальное меня не интересует.
Что ж, ладно, тогда мне придётся об этом доложить…
Не сомневаюсь. Да и я, пожалуй, тоже сообщу об этом разговоре.
***
Около часа я пролежал перед магазином НПС Жанны, пока не начали приезжать мои товарищи. Мне очень не хотелось, чтобы меня в таком состоянии кто-то видел, тем более Света, но ничего с этим поделать я не мог, так что мне пришлось смотреть заплывшими глазами на терзаемую этой картиной Свету. К счастью она недолго пробыла рядом — вместе с остальными она принялась обходить квартиры неписей для заселения. Наконец Юра с Андреем перенесли меня в найденную Светой квартиру на первом этаже, хозяйкой которой была небольшого роста пожилая непись Щеголева Прасковья Ивановна с добрым морщинистым лицом. Квартира была очень уютная, оформленная в старом стиле, с портретами коммунистических вождей и коврами на стенах, а также с кружевными скатертями на столах и шкафах.
Ох, голубчик! Лихо тебе досталось! —
Спасибо. — скептически поблагодарил я быстро уходящую бабку.
Я лежал на кровати, а рядом сидела задумчивая Света.
Я очень перед тобой виноват… за «его» действия и за то, что ты теперь можешь умереть из-за меня.
Она легонько провела рукой по отбивной на месте моего лица и ответила:
А разве твоя копия должна быть одинока, если мы вместе? Разве это справедливо? Я бы тоже не хотела этого, будь я на «его» месте. Только представь — у нас всё только началось, и вдруг ты видишь, что я с другим «тобой», и для тебя всё уже закончилось… И я бы хотела поступить также, разве что в деталях по-другому…
Ты не злишься на меня?
Немного, но за то, что ты допустил появление ЧВК из-за своей гордости. Отдыхай. Тебе ещё предстоит тяжёлый разговор с союзниками.
Первым делом мне нужно было связаться с командирами других пяти лагерей, чем я и занялся с помощью радиста Прокопенко, поселившегося в соседней квартире, также в соседних квартирах расположились Юра, Катя с Котовым и Андрей, создав таким образом офицерскую лестничную площадку. Разговор и впрямь оказался тяжёлым — ведь я, по сути, получил преференции за кота в мешке, и, хоть все и согласились переселиться в Город, я предполагал, что худшее ещё впереди.
На второй день я получил системное уведомление: Получен новый навык — «регенерация». Теперь ваше тело постепенно залечивает все повреждения, а также имеется 50 % шанс моментальной остановки кровотечения. Практикуйтесь и развивайте свой навык.
Видимо, здесь никто так долго никогда не был раненым, стремясь побыстрее возродиться абсолютно здоровым, или же дело было в мази, создавшей для мозга эффект плацебо. И в течение этого дня уже можно было визуально заметить улучшения — моё разбитое лицо стало прежним, ссадины и ушибы по всему телу перестали меня донимать, но добавились режущиеся зубы, а вечером к нам в гости заглянул Юра с… гитарой!
Небольшой презент жертве репрессий! — протянул он мне красивейшую из гитар. — Но с тебя концерт!
Круто, спасибо! Только я пока не в состоянии играть.
Значит восстанавливайся быстрее, а то ведь заберу обратно…
Договорились, как только — так сразу. — улыбнулся я, проводя рукой по струнам. — Как достал-то её?
Долгая история, да и ничего интересного в ней нет…
Так не тяни, чаю будешь? — проковылял я медленно, стараясь не упасть с импровизированных костылей из длинных палок с раздвоенной вершиной, к плите.
Так и знал, что тебя здесь жаждой морят, поэтому с пивом пришёл.
А что не водку сразу? — поинтересовалась Света.
Ну как скажешь! — засмеялся Юра, ставя на стол бутылку. — А то я опасался, что вы против будете.
Правильно, чтобы уж наверняка с костылей упасть.
Больному ещё нужно настроение, а не только уход…
Это я обеспечу… — ответила она, выходя из кухни.
Свет…
Пусть идёт, раз не хочет с нами посидеть…
Да чтоб тебя!
Далеко не уйдёт, не парься.