Под грузом улик. Неестественная смерть
Шрифт:
– Мадемуазель, вы можете вспомнить, как давно это было?
– Ah, mon Dieu, ca c’est plus difficile. Monsieur sait que les jours se suivent et se ressemblent. Voyons [44] .
– Можно посмотреть по бухгалтерским книгам, – предложил Брике. – Когда были проданы одновременно бриллиантовый гребень и кот.
– Конечно, – поспешно согласился Паркер. – Вернемся к вам в кабинет.
Там они открыли январский том, но ничего не нашли, зато в февральском, в записях от шестого числа, прочитали:
44
Ах, боже мой, это труднее. Мсье сам знает, что дни идут друг за другом и похожи один на другой. Вот так (фр.).
Peigne en 'ecaille et diamants – f 7500
Chat en diamants (Dessin c-5) – f 5000 [45]
– Это
– Мсье, кажется, недоволен, – удивился хозяин магазина.
– Не могу выразить, как я благодарен за вашу доброту, но, откровенно признаюсь, из всех месяцев в году я предпочел бы любой другой.
Паркер настолько расстроился, что купил две юмористические газеты, чтобы успокоить чувства, и прочитал их за обедом в ресторане на углу улицы Огюст-Леопольд. Затем, вернувшись в свой скромный отель, заказал вина и сел сочинять письмо лорду Питеру. Работа шла медленно и была не по душе Паркеру. Заключительный абзац получился таким.
45
Черепаховый гребень с бриллиантами – 7500 франков.
Кот с бриллиантами (образец С-5) – 5000 франков (фр.).
«Я изложил все без комментариев. Сделаешь выводы сам, лучше меня. Мои умозаключения меня поставили в тупик и бесконечно встревожили. Возможно, все это полная чушь. Надеюсь, у тебя всплывет нечто такое, что позволит по-иному трактовать факты, но, чувствую, их нужно прояснить. С удовольствием сложил бы с себя полномочия, но понимаю, что другой может поспешить с выводами и все испортить. Но если ты считаешь, что так будет лучше, я могу в любой момент заболеть. А если полагаешь, что нужно продолжать копаться здесь, не мог бы ты раздобыть фотографию леди Мэри Уимзи и, если возможно, выяснить насчет черепахового гребня и кота: когда именно леди Мэри была в феврале в Париже? Так ли она хорошо говорит по-французски, как ты? Дай знать, как идут у тебя дела.
Он внимательно перечитал донесение и письмо и запечатал. Затем написал сестре, аккуратно упаковал подарок и позвонил коридорному.
– Это письмо отправьте немедленно заказным, а посылку завтра общей почтой.
Затем он лег в постель и стал читать комментарии к «Посланию к Евреям», пока не уснул.
В ответ пришло письмо лорда Питера.
«Дорогой Чарлз!
Не тревожь себя. Мне самому очень не нравится, как обстоят дела, но предпочитаю, чтобы нашим вопросом занимался именно ты. Как ты выражаешься, рядовому полицейскому все равно, кого арестовывать, лишь бы арестовывать – его не волнует, как он повредит человеку. Я сосредоточил все мысли на том, чтобы очистить имя Джерри – это первая цель: все, что угодно, лучше, чем петля за преступление, которое он не совершал. Пусть понесет наказание преступник, а не другой. Посему продолжаем.
Прилагаю две фотографии – все, что сумел раздобыть. Одна – в сестринской форме – неудачная, на другой почти все скрывает большая шляпа.
У меня в среду случилось маленькое приключение – расскажу при встрече. Нашел женщину, которая знает гораздо больше, чем должна, и перспективного головореза, только боюсь, что у него есть алиби. Появилась слабая зацепка насчет Десятого Размера. В Норталлертоне ничего особого не произошло, если, конечно, не считать, что Джерри под судом. Слава богу, здесь мать, и я надеюсь, что она приведет Мэри в чувство, но ей – то есть Мэри, а не матери, – хуже, чем в прошлые два дня: жутко больна и хандрит. Доктор Тингамми – тот еще осел – ничего не может поделать. Мать утверждает, что все ясно как божий день и она положит этому конец, а мне надо набраться терпения. Я просил ее разузнать насчет гребня и кота. М. кота начисто отрицает, но признает, что приобрела в Париже гребень. Где – не помнит, чек потеряла, но говорит, что он гораздо дешевле 7,5 тысяч франков. Она находилась в Париже со 2 по 20 февраля. Теперь моя главная задача связаться с Лаббоком и прояснить вопрос с тем белым песком.
Выездные сессии суда состоятся в последней неделе ноября – фактически в конце следующей недели. Это немного напрягает, но не особенно. Они не имеют права судить Джерри. Важна исключительно большая коллегия присяжных, которая утвердит проект обвинительного акта, и тогда мы получим столько времени, сколько нужно. Возникнет куча проблем. Заседания парламента, и все такое. Старина Биггс за своим непроницаемо-мраморным фасадом не на шутку встревожен. Судить пэров – та еще головная боль. Такое случается примерно раз в шестьдесят лет, и процедура – ровесница королеве Елизавете. Придется назначать лорда-распорядителя, да мало ли что еще. И нужно ясно отдавать себе отчет, что это только ради данного случая, поскольку где-то во времена Ричарда II лорд-распорядитель был настолько важной шишкой, что заправлял практически всем. Когда на трон взошел Генрих IV и судебная служба оказалась под властью короны, он с радостью прибрал все к рукам, и теперь лорда-распорядителя выбирают лишь по случаю коронации или таких представлений, как с Джерри. Король делает вид, что не знает, что такое должностное лицо отсутствует, и немало удивляется, когда требуется подобрать кандидатуру для выполнения подобных функций. Ты это знал? Я – нет. Меня просветил Бигги.
Взбодрись! Представь, что все эти люди не имеют ко мне отношения. Мать передает тебе самые добрые пожелания и надеется, что скоро
Можно сразу сказать, что никакого убедительного опознания по фотографиям от свидетелей добиться не удалось.
Глава 6
Противоречивая Мэри
Я пытаюсь взять в общественной жизни то, что каждый мужчина получает от матери.
В день открытия Йоркских выездных судебных сессий большая коллегия присяжных утвердила проект обвинительного акта в совершении убийства Джеральдом, герцогом Денверским. Герцог предстал перед судом, и судья открыл миру то, о чем газеты всей страны уже кричали две недели подряд: он судья общегражданских исков, присяжные из народа, а потому не могут судить английского пэра, – но тем не менее добавил, что считает своим долгом обо всем известить лорда-канцлера (который уже больше десяти дней вел согласования с Королевской галереей, подыскивая лордов для формирования специального комитета). Было отдано соответствующее распоряжение, и знатного заключенного увезли.
46
Нэнси Астор (1879–1964) – первая женщина – депутат палаты общин британского парламента.
Прошло немного времени, и хмурым лондонским днем Чарлз Паркер позвонил в квартиру на втором этаже по улице Пикадилли. Дверь открыл Бантер и, с любезной улыбкой сообщив, что лорд Питер на несколько минут вышел, но вскоре будет, пригласил войти и дождаться.
– Мы прибыли только нынешним утром, – добавил дворецкий, – и не все еще уладили. Поэтому просим нас извинить. Не угодно ли выпить чаю?
Паркер предложение принял и с удовольствием устроился в углу большого мягкого дивана. После неудобной французской мебели казалось облегчением ощутить упругость пружин под собой, подушку под головой, и вдохнуть аромат превосходных сигарет Уимзи. Что подразумевал Бантер, когда сказал, что не все еще уладили, он гадать не стал. Трепещущий огонь отражался в безупречном, без единого пятнышка, черном кабинетном рояле. Кожаные переплеты редких изданий Питера тускло светились на фоне темных с бледно-желтыми просветами стен. В вазах стояли темно-лимонные хризантемы. На столе, словно хозяин квартиры никуда не уезжал, лежали последние номера газет.
За чаем Паркер достал из нагрудного кармана фотографии леди Мэри и Дэниса Кэткарта, прислонил к чайнику и стал разглядывать, переводя с одной на другую взгляд, будто стараясь обнаружить смысл в слегка неестественном, смущенном виде людей. И снова, постукивая карандашом по каждому пункту, сверился со своими парижскими записями.
– Черт! – выругался он, глядя на изображение леди Мэри. – Черт! Черт! Черт…
Вереница мыслей оказалась чрезвычайно интересной. Образ за образом – и каждый богат на предположения – теснились в его голове. В Париже правильно мыслить невозможно, настолько там неудобно и к тому же в домах центральное отопление. Здесь же, где было распутано столько загадок, живой огонь. Кэткарт, наверное, тоже любил сидеть перед огнем. И конечно, думал, как решить свои проблемы. Вот так и кошки, глядя на огонь, размышляют о своей кошачьей жизни. Странно, что это не приходило Паркеру в голову раньше. Когда зеленоглазый кот сидел перед огнем, то погружался в насыщенную бархатную черноту, полную смыслов, которые были самыми главными. Мыслить так – счастье, потому что иначе можно превысить скоростной порог и черная трясина закрутится слишком быстро. Но теперь он действительно обрел формулу, которую нужно сохранить. Связь очевидна: близкая, ясная, понятная.
– Кот от стеклодува бомбоустойчив, – громко и отчетливо произнес Паркер.
– Рад слышать, – отозвался лорд Питер с дружелюбной улыбкой. – Вздремнул, старина?
– Я… что? – Паркер поднял голову. – Привет! Что значит «вздремнул»? Пытался ухватить очень важную цепь мыслей, но благодаря тебе упустил. Что же это было? Кот… кот… кот… – лихорадочно пытался вернуться на след детектив.
– Ты сказал, что кот от стеклодува бомбоустойчив, – подсказал лорд Питер. – Превосходное слово. Мозг рвет на части. Только я не понимаю, что ты этим хотел сказать.
– Бомбоустойчив? – Паркер слегка покраснел. – Возможно, ты прав: я немного вздремнул. Понимаешь, мне показалось, что я нашел ко всему ключ. Придал определяющее значение этой фразе. Даже теперь… нет, теперь, когда я об этом думаю, цепочка мыслей рассыпается. Жаль. Мне казалось, все абсолютно прозрачно.
– Не бери в голову, – успокоил его лорд Питер. – Только что вернулся?
– Пересек Ла-Манш прошлой ночью. Есть новости?
– Много.
– Хорошие?
– Нет.
Взгляд Паркера скользнул по фотографиям.
– Не верю, – отрешенно проговорил он. – Будь я проклят, если поверю из этого хоть единому слову.
– Единому слову из чего?
– Что бы это ни было.
– Придется поверить, Чарлз, – мягко проговорил приятель, набивая трубку короткими решительными нажимами пальцев. – Я не утверждаю, что Мэри застрелила Кэткарта, – нажим, нажим, – но она лжет, – нажим, – лжет снова и снова. – Нажим, нажим. – Она знает, кто это сделал. – Нажим. – Была к этому готова, – нажим, – а теперь притворяется и говорит неправду, чтобы выгородить некоего человека. Надо заставить ее заговорить. – Лорд Питер чиркнул спичкой и серией коротких сердитых пыхов раскурил трубку.