Под грязью - пустота
Шрифт:
– Кто там еще? – громко спросил Хозяин.
Дверь открылась, и на пороге появился Нолик.
– Это…
– Что такое? – спросил Хозяин.
Нолик перевел взгляд с Хозяина на Краба и обратно. Неуверенный, испуганный взгляд, отметил Краб и шагнул к Нолику:
– Вынь конец изо рта и говори.
– Там этого, мужика, который лабуха грохнул… – Нолик сглотнул.
Краб оглянулся на Хозяина, почувствовав его взгляд.
– Что с ним?
– Он это… – снова промямлил Нолик.
От затрещины
Краб наклонившись, схватил его за волосы:
– Что? Что?
– Нету его, пропал. Клин мертвый лежит, а мужика нету.
Краб выпрямился, обернулся к Хозяину, а Нолик испуганно зачастил:
– Все залито кровью, горло у Клина перерезано, а мужика нет. Я сразу к вам побежал, а Кирилл там с пацанами все обыскивает.
Нолик встал с пола и начал осторожно пробираться к двери.
– Сбежал… – тихо сказал Хозяин, – сбежал.
– Ах ты сука! – обернулся к нему Краб, – Да я тебя сейчас…
Пистолеты синхронно появились в руках телохранителей, отбросив в сторону Нолика в кабинет ворвались Бакс и Винт.
– Не психуй, Краб.
– Не психуй? – Краб захлебнулся в крике, – Куда ты его дел? Куда?
Все напряжение, вся злость разом выплеснулись из Краба в этом крике. Его кинули. Кинули. Остатками рассудка Краб понимал, что нет у него ни малейшего шанса добраться до Хозяина, что кто-нибудь из телохранителей успеет выстрелить, и только это останавливало его.
Нолик выполз из кабинета.
– Заткнись! Прекрати истерику! – Хозяин встал и вышел из-за стола. – Я не знаю, что случилось с Клином.
– Сука, – прошептал Краб.
– Я действительно не знаю что там произошло, – сказал Хозяин, – Успокойся. Нужно разобраться.
Сто шагов бегом. Сто шагов пешком. Опять сто шагов бегом. Или почти бегом. С болью в боку особо не побегаешь.
Шагом. Даже в таком темпе и даже по пересеченной местности можно уйти за день километров на сорок. При достаточной подготовке и при желании. Километров через пять делать небольшой привал, минут на пятнадцать.
И снова – сто шагов бегом, сто шагов пешком. А через двадцать километров – еще привальчик, на пол часа. К вечеру можно было бы выйти к трассе. Можно было…
Бегом. Густой лес. Приходится больше времени тратить не на передвижение, а на поиск прохода. Тайга какая-то. С другой стороны, удается так запутать следы, что и сам бы наверное дорогу не нашел. О чем это я? О привале в пятнадцать минут. Остановиться и уже никогда не продолжить бег. Мороз, знаете ли.
Мороз и солнце. Как у Пушкина. Резануло в боку. В правом, да так, что сбился с шага и чуть не упал. Не останавливаться. Еще пятьдесят шагов. Сорок пять. Сорок.
Уже не понять какой бок нужно держать рукой, тот, который с раной, или тот, который с печенью.
С горки бежать значительно легче. Если бы еще не скользили по опавшим листьям ноги. Двадцать…
Черт, нога у Гаврилина подвернулась, и он упал. На руки, развернуло, попытался зацепиться за дерево, ободрал пальцы о заледеневшую кору, удар…
Крик сдержать не удалось. Раненным боком о дерево. Как больно. На мгновение потемнело в глазах. Перехватило дыхание. Встать.
Нужно встать. Гаврилин повторил это дурацкое слово несколько раз. Встать! Встать. Встать?
Что это значит? Встать. Это значит, что нужно продраться сквозь дебри яростной боли и подняться на ноги. Встать.
Гаврилин прижался к дереву щекой и понял, что не ощущает уже холода. Встать. Больно-то как! Левой рукой лучше не шевелить.
Правая рука вцепилась в ветку. Подтянуть ноги. Хорошо. Правую. Левую. Теперь разогнуть их, аккуратно, не торопясь. В глазах потемнело. Встать. Это только боль. Всего лишь боль.
Осмотреть рану. Гаврилин попытался расстегнуть «молнию» и не смог нащупать бегунок – пальцы на руке не гнулись и почти потеряли чувствительность.
Мороз и солнце. Гаврилин привалился спиной к дереву. Задрал спортивную куртку. От мокрой от пота футболки пошел пар. Что тут у нас? Сквозь повязку на ране проступала свежая кровь. Замечательно. Каждый вдох или выдох отдается болью.
А еще бывает, когда сломанное ребро протыкает легкое, подумал Гаврилин. Сколько, интересно, прошло времени с тех пор, как он побежал. Никак не меньше часа. Его наверное уже ищут. Наверняка. Краб его уже ищет. А он тут стоит возле дерева и чувствует, как застывает на теле пот. Сколько там на градуснике? Градусов пятнадцать. Минус. К вечеру Хозяин обещал двадцать пять.
Гаврилин оттолкнулся от дерева. Если он сейчас на пойдет, то не сможет этого сделать вообще.
Сто шагов… Гаврилин попытался бежать. Честно попытался, и успел вцепиться в удачно подвернувшееся деревце. Вот и все? Все? Бежать у него не получится. Все?
Гаврилин оглянулся по сторонам. Он стоял на дне неглубокого оврага, заросшего деревьями и кустами. Чуть в стороне края оврага соединял ствол упавшего дерева.
Если бы он заметил этот ствол раньше – перебрался бы через овраг по нему. И тогда не упал бы. Если бы.
Если бы не был дураком, то преодолел бы брезгливость и снял бы с мертвого Клина теплую куртку и шапку. И захватил бы с кровати одеяло. И поискал бы в карманах убитого спички или зажигалку. Если бы…
Гаврилин осторожно отпустил деревце и шагнул. Получилось. Еще шаг. Еще. Правда, таким темпом он не доберется до трассы до темна. А это значит, что не доберется до нее никогда.
Подниматься осторожно, не дай Бог еще раз упасть. Аккуратно. Шаг за шагом. Сантиметр за сантиметром. Осторожно.