Под конвоем лжи
Шрифт:
— Собственно, серьезная проблема только одна. Нет ли у вас каких-нибудь мыслей, где я мог бы раздобыть автомобиль и небольшой запас бензина?
Кэтрин рассмеялась, невзирая даже на одолевавшие ее мрачные мысли.
— Я действительно знаю такое место. Но я не советовала бы ссылаться там на меня.
Нойманн покинул кафе первым. С полчаса он шлялся по Мэйфэйру в сопровождении самое меньшее двоих филеров — один был в непромокаемом плаще, а второй — в макинтоше.
Дождь усилился, а вдобавок поднялся ветер. Он замерз, промок до костей и изрядно устал. Ему было необходимо зайти куда-нибудь, чтобы присесть, отдохнуть и погреться, а заодно и последить за его новыми друзьями Макинтошем и Клеенкой. Он направился в сторону
Он остановился перед книжным магазином и заглянул в окно. Сара стояла на своей лесенке; темные волосы девушка собрала на затылке в строгий пучок. Он негромко, чтобы не напугать ее, постучал в стекло. Девушка повернулась, и ее лицо расцвело в приветливой улыбке. Положив стопку книг, она энергичным взмахом руки позвала его зайти внутрь. Когда же он вошел в магазин, она с ужасом взглянула на его лицо.
— Мой бог, у вас кошмарный вид. Что с вами случилось?
Нойманн замялся: до него вдруг дошло, что он не подготовил никакого объяснения приклеенной пластырями повязке на скуле. Он пробормотал что-то о том, что неудачно споткнулся ночью во время затемнения, и Сара, похоже, приняла эту историю за чистую монету. Она помогла ему снять пальто и повесила на радиатор парового отопления, чтобы немного просушить. Он провел с нею два часа: помогал расставлять новые книги на полках, а во время перерыва они вместе пили чай в кафе по соседству. Он заметил, что вместо утренних наблюдателей заступила новая смена. Не укрылся от его внимания и черный фургон, припаркованный на углу. Двое мужчин на переднем сиденье, несомненно, входили в штат МИ-5.
В полпятого, когда сумерки угасли и столица Великобритании погрузилась во мрак затемнения, он взял с радиатора свое почти высохшее пальто и надел его. Сара скорчила игриво-печальную гримасу, а затем, задумавшись на секунду, взяла его за руку и ввела в склад. Там она прислонилась к стене, притянула Нойманна всем телом к себе и поцеловала.
— Я совершенно ничего не знаю о вас, Джеймс Портер, но вы мне очень понравились. Вы чем-то опечалены. Это мне тоже нравится.
Нойманн вышел из книжного магазина, точно зная, что никогда больше не увидит ее. От Портмэн-сквер он направился на север к станции метро «Бекер-стрит», сопровождаемый, по меньшей мере, двумя пешими наблюдателями и черным фургоном. Войдя в метро, он купил билет до «Черинг-кросса» и уехал на ближайшем поезде. На «Черинг-кроссе» он пересел на другой поезд и доехал до станции «Истон». Все так же в обществе двоих филеров он прошел через туннель, соединяющий станцию метро с железнодорожным вокзалом, выждал пятнадцать минут у билетной кассы и купил билет до Ливерпуля. Когда он вышел на платформу, поезд уже стоял там. Вагон был полон. Он поискал купе с одним свободным местом, наконец нашел одно, открыл дверь, вошел внутрь и сел.
Он взглянул на часы: три минуты до отправления. Коридор перед его купе быстро заполнялся пассажирами. В этом не было ничего удивительного: некоторым неудачникам приходилось проводить всю дорогу стоя или сидя в коридоре. Затем Нойманн неожиданно встал и протиснулся к выходу из купе в коридор, пробормотав, что у него живот схватило. Не без труда добравшись до уборной в конце вагона, он постучал в дверь. Никакого ответа. Постучав вторично, он оглянулся через плечо: другие пассажиры загородили его от филера, севшего вместе с ним в поезд.
Все складывалось идеально. Поезд тронулся с места. Нойманн подождал возле уборной, пока скорость не стала заметной. Вот вагон покатился так быстро, что большинство людей решило бы, что прыгать на ходу слишком опасно.
Нойманн выждал еще несколько секунд, затем шагнул к двери, распахнул ее и спрыгнул на платформу.
Приземлился он очень удачно, пробежал несколько шагов и перешел на быстрый шаг. Оглянувшись, он увидел смотревшего на него раздраженного контролера, закрывавшего дверь, из которой он только что выпрыгнул. Нойманн быстро прошел к выходу
На Истон-род кипел вечерний час пик уличного движения. Нойманн сразу же остановил такси, прыгнул на заднее сиденье. Назвав водителю адрес в Ист-Энде, он настроился передохнуть во время поездки.
Глава 48
Хэмптон-сэндс, Норфолк
Мэри Догерти была дома одна и ждала. Жилище всегда казалось ей милым и спокойным — теплым, светлым, с чистым воздухом, — но теперь оно показалось ей тесным, словно катакомбы, и вызывало клаустрофобию. Время от времени она беспокойно прохаживалась по комнатам. За окнами разыгрался сильный шторм. Радио давно предсказывало его, а теперь он наконец-то добрался до Норфолкского побережья. Дождь хлестал по окнам так, что стекла дрожали. Ветер, налетавший порывами, тряс карнизы и противно выл. Она услышала, как зашуршала и стукнулась оземь сорванная ветром с крыши черепичная плитка.
Шона не было дома, он уехал в Ханстантон встречать с поезда Нойманна. Мэри отвернулась от окна и снова принялась расхаживать по комнате. В голове у нее вновь и вновь, как заевшая граммофонная пластинка, звучали обрывки их утреннего разговора: подводная лодка... Франция... некоторое время пожить в Берлине... переехать в третью страну... ты должна перебраться в Ирландию... когда война кончится, я к тебе туда приеду...
Это больше всего походило на ночной кошмар, или же на подслушанную чужую беседу, или на диалог героев какой-нибудь книги. Сама мысль об этом была смехотворной: Шон Догерти, никудышный фермер с Норфолкского побережья, втайне сочувствующий ИРА, поплывет в Германию на подводной лодке! Она подумала, что это было бы логическим завершением шпионской деятельности Шона. Она-то, дура, надеялась, что, когда война закончится, все вернется на свои места. Все время она обманывала себя. Шон собирался сбежать и бросить ее на произвол судьбы, разбираться с последствиями. Интересно, как поступят с ней власти? Ты, Мэри, только говори им, что ничего об этом не знала. Стой на своем. А что, если они не поверят ей? Что они сделают? И она, конечно же, не сможет остаться в деревне, где все будут знать, что Шон оказался шпионом. Ей придется бежать с Норфолкского побережья. Ей придется бежать из каждой английской деревни, где она попытается поселиться. Ей придется покинуть Хэмптон-сэндс. Ей придется покинуть Дженни Колвилл. Ей придется возвратиться в Ирландию, в нищую деревню, откуда она сбежала тридцать лет назад. Там все еще жили ее родственники — семья, которая примет ее. Мысль об этом была страшной, просто ужасной, но у нее не будет никакого выбора — после того, как все узнают, что Шон шпионил для немцев против своей страны.
В конце концов она расплакалась. «Будь ты проклят, Шон Догерти! — повторяла она про себя. — Ну как, как ты смог оказаться таким безмозглым дураком?»
Поплакав, Мэри снова подошла к окну. На дороге со стороны деревни она разглядела чуть заметное пятнышко света, слабо пробивавшегося сквозь завесу ливня. Вскоре она разглядела блеск мокрой клеенки и хрупкую фигурку на велосипеде, пригнувшуюся к рулю, чтобы справиться с ветром, локти расставлены, ноги изо всех сил давят на педали. Это была Дженни Колвилл. Она спрыгнула с седла у ворот и покатила велосипед по дорожке. Мэри поспешила открыть дверь. Ветер ударил ей в лицо, швырнул в дом потоки воды. Мэри поспешно втащила Дженни внутрь и помогла ей снять мокрое пальто и шапку.
— Мой бог, Дженни, что за прогулки в такую ужасную погоду?
— О, Мэри, это просто изумительно. Такой большой ветер. Такая красота!
— Ты, наверно, лишилась рассудка, дитя. Садись у огня. Я сейчас налью тебе горячего чая.
Дженни устроилась перед камином, в котором жарко пылали дрова.
— А где Джеймс? — спросила она.
— Его нет, — отозвалась Мэри из кухни. — Он куда-то отправился с Шоном.
— О... — протянула Дженни, и Мэри отчетливо расслышала в ее голосе разочарование. — Он скоро вернется?