Под кожей
Шрифт:
— Туда им идти незачем, — возразил, словно отмахиваясь от этой мысли, Ессвис. — Что они там станут делать — в Норвегию поплывут?
— Они могли и не знать, что идут к морю, пока не дошли до него.
— Море мы проверим в последнюю очередь. Дороги важнее.
— Если кто-то из водселей утонет, море может выбросить где-нибудь тело на берег.
— Да, но если у них осталась хоть капля мозгов, в воду они не полезут.
Иссерли, не позволяя себе взорваться, стиснула лежавшие на коленях кулаки. И тут ее внимание привлекли какие-то звуки, и она нахмурилась, стараясь
— Выключи на секунду мотор, — попросила она.
Ессвис повиновался не сразу, сначала медленно проехался ладонью по рулю, точно пытаясь получше ознакомиться с его рельефом. Затем машина дернулась и смолкла.
— Слушай, — прошептала Иссерли.
По холодному воздуху неслись издали звуки безошибочно узнаваемого топота бежавшего стада крупных животных.
— Поле между нами и Гинисом, — сказал Ессвис.
— Кроличий холм, — в тот же миг подтвердила Иссерли.
Не теряя времени, они поехали прямо туда и обнаружили двух водселей, пытавшихся перебраться на западное поле, подальше от валухов, всхрапывавших и рывших копытами землю за их спинами.
Глаза водселей были дикими от страха. Изгородь из колючей проволоки доходила обоим лишь до поясницы, однако их замерзшие, покрытые рваными ранами ноги, которые придавливал к земле вес жира и мышц, накопленных за месяц жизни в вольере, отказывались подниматься над мерзлой землей чересчур высоко, и со стороны казалось, что водсели проделывают у изгороди какие-то бессвязные гимнастические упражнения или просто разминаются перед исполнением балетного номера.
Увидев приближавшийся «лэндровер», оба замерли. Впрочем, торчавшая из водительского окошка усатая физиономия Ессвиса была им не знакома, и они возбужденно замахали руками и громко загундели. Испуганные светом фар бычки уже удирали трусцой во мглу.
Иссерли вылезла из машины первой, и водсели мгновенно смолкли. Затем один из них повалил, спотыкаясь, в поле, а другой нагнулся, сцапал ком мерзлой земли и метнул его в Иссерли. Однако мяса и мышц уже наросло на груди и руках водселя столько, что замах его оказался комедийно неловким, и ком упал с бессильным «плюх» на бетонную дорогу.
Ессвис, тщательно прицеливаясь, свалил сначала первого водселя, потом второго. По-видимому, то, чего ему недоставало по части водительских навыков, он компенсировал умением метко стрелять.
Иссерли пошла в поле, к трупам. Отволокла ближайший к изгороди, перебросила его ноги через колючую проволоку, чтобы Ессвису было за что ухватиться. Руки и грудь водселя, метнувшего в нее ком земли, покрывала хорошо различимая и в сумраке татуировка; переваливая его через проволоку к Ессвису, Иссерли вспомнила кое-какие занимательные подробности, касавшиеся этих рисунков, выполненных, как поведал ей водсель, «гребаным гением» из Сиэтла. Слово «Сиэтл» поразило Иссерли. Какое красивое, подумала она тогда — и теперь подумала снова.
Как ни осторожничали Ессвис и Иссерли, колючая проволока все же впилась в спину водселя, и теперь они, покряхтывая, пытались освободить его, нанеся минимум повреждений. И все равно кровь, бившая из вдребезги разнесенной
— Они тут потом все почистят, — стоически пробормотал Ессвис.
Второй водсель оказался не таким тяжелым, и все-таки Иссерли едва не потянула спину, пытаясь перетянуть его тело через ограду, не задев при этом проволоку.
— Не дури, — сказал Ессвис. — А то потом пожалеешь.
Однако и он напрягал все силы, не желая хоть в чем-то уступить женщине.
И только когда оба трупа оказались надежно укрытыми в багажнике «лэндровера», Ессвис и Иссерли окинули друг дружку взглядами и рассмеялись. Возвращение животных туда, где им положено быть, стало делом куда более трудным и грязным, чем ожидалось. Клейкая жижа смешанного с землей и кровью навоза стекала каплями с их одежды и рук. Даже лица обоих были покрыты ее мазками, создававшими подобие армейского камуфляжа.
— Минус три, — сказал Ессвис, с уважением открывая перед Иссерли пассажирскую дверцу.
Они еще раз объехали ферму и ничего на дорогах не нашли. Все вокруг стало неузнаваемым, не таким, как недолгое время назад, потому что где-то за скрытой от них холмами береговой границей фермы Аблах из моря поднималось солнце. Хмарь расточалась с каждой минутой, открывая небо, обещавшее ясный, благостный день, призывая водителей выбираться на дорогу как можно скорее. Бесчисленные овцы и бычки, незримо пробродившие всю ночь по полям, словно возникали во всех подробностях из воздуха; некоторых животных можно было разглядеть уже за полмили.
Последний водсель вполне мог затесаться в их гущу, если, конечно, ему хватило ума добраться за правильное время до правильного места.
Возвращаясь к повороту на Аблах, Ессвис повел взглядом над полями и увидел во фьорде шедший к берегу рыбацкий катер. Кулаки Ессвиса пристыженно стиснули руль, и Иссерли поняла, что он представил себе ту же картину, какая некоторое время назад явилась ее воображению; голая двуногая тварь стоит на берегу, отчаянно маша руками.
— Возможно, нам все же не помешает прогуляться, как ты предлагала, по берегу, — с неуклюжей потугой на ироничность произнес он, постаравшись придать своей уступке вид ничего не значащий. И разумеется, произведенный им поворот кругом был отнюдь не таким смиренным, каким Ессвис попытался его изобразить: если у фьорда они ничего не найдут, ему не составит труда представить все так, точно он просто потворствовал Иссерли, норовившей зазря потратить драгоценное время.
— Нет, — ответила Иссерли. — Я его нутром чую. Давай еще раз проедемся по периметру.
— Как скажешь, — хмыкнул Ессвис, в очередной раз обозлив Иссерли. Стало быть, вина за газетные заголовки «РЫБАКИ НАШЛИ ЧУДОВИЩЕ» уже возложена на нее.
Кроличий холм они перевалили в молчании. Покрышки машины, несколько раз прокатившей по бетону вперед и назад, уже размазали кровь, добавив в нее грязи, втерев в трещины. И все-таки, попозже бетон придется основательно промыть.
Если это «попозже» наступит.