Под крылом судьбы
Шрифт:
– С провинившимся мужем можно делать все, что угодно. В эту минуту они готовы на любые жертвы, чтобы заработать прощение, так что пользуйся моментом. Но делай все с умом. Во-первых: он должен понять, что нанес своей единственной и исстрадавшейся жене очередную незаживающую рану, – у Ритки, как всегда, системный подход. – Во-вторых: не вздумай заговаривать с ним первой, наберись терпения и выжди хотя бы три дня, трудно, конечно, но нашего молчания они боятся больше всего на свете. В третьих: можешь отказывать ему во всем: в общении (огрызайся, если он попытается заговорить), в совместном походе в ресторан или в
Вспомнив слова Ритки, рука рефлекторно потянулась к кофеварке.
– Не надо, – остановил меня Антон.
Звук его голоса вызвал волну холода в моем теле. Я почувствовала, что он меня... ненавидит!
– В чем дело, Антон?
– Ты знаешь лучше меня. – Антон вышел из-за стола и направился в прихожую.
– Объясни, в конце концов, что происходит?
Раздалось громкое хлопанье двери, и в квартире воцарилась гнетущая тишина. Я почувствовала себя самой несчастной на свете, заурядной, примитивной дурочкой, с выпирающим огромным животом, тупо уставившейся на захлопнутую перед самым носом дверь. В этот момент произошло то, что происходит в таких случаях со всеми женщинами. Я разрыдалась.
Очнулась от толчков в животе. Малыш напоминал о своем существовании и требовал, чтобы я взяла себя в руки. Моя жизнь принадлежит теперь не только мне, надо подумать и о нем. Он, мой будущий сыночек, ни в чем не виновен и одним своим существованием заслужил право быть счастливым. А раз так, то мне плевать на любые грязные обвинения Антона. У меня есть сын, а это значит, что есть смысл жить и надеяться. Предупреждаю всех, а в первую очередь всяких там Антонов, Олегов и даже любимого папочку! Не дождетесь! Я буду счастлива, потому что я так хочу! И вы, естественно, поможете мне в этом. Так-то!
ОЛЕГ. Китайский божок
В телефоне звучал сердитый, разгневанный голос дяди Жени. Впервые видел, точнее говоря, слышал его в таком состоянии.
– Антон или сошел с ума, или окончательно зазнался. Приезжай, надо срочно поговорить.
Меньше всего люблю влезать в чужие семейные проблемы. Но ничего не поделаешь, надо ехать.
По дороге спросил у своего водителя:
– Скажи, Саша, почему люди разводятся? Ты же был когда-то женат.
– Обычная история, – охотно заговорил водитель. – У меня был бизнес, держал два контейнера на авторынке, торговал запчастями. В общем, был при бабках. Но потом взял кредит в банке, хотел развернуться, но прогорел. Долги оказались неподъемными. Пришлось квартиру продавать. Вот тогда она от меня и ушла. Они не нас любят, а наши деньги.
– А куда ушла-то? – спросил я.
– Она красавица у меня была, вышла замуж за богатого еврея, переехала с мужем в Америку, живет припеваючи. Видел ее недавно, в гости приезжала к родителям. Расфуфыренная!
Он расстроился, вспоминая жену. Чтобы отвлечь его от грустных мыслей, я задал ему еще один вопрос:
– Ну, хорошо. Ты разорился, и она ушла. Но почему разводятся богатые?
– Причина та же. Женщины не знают слова «достаточно». Им всегда мало. Если у нее есть квартира, она мечтает о коттедже. Получив коттедж,
Дядя Женя сразу повел меня в кабинет.
– Антон предложил избавиться от тебя. Понимаешь? – воскликнул он, прикрыв дверь кабинета. – Он считает, что все нами заработанное принадлежит ему одному. А меня он обещал содержать до конца дней! Сопляк!
Глаза Евгения Ильича налились кровью, он взволнованно размахивал руками.
– Приготовился меня похоронить. Быстрый малый!
В дверь просунулась голова его жены.
– Дорогой, выпей это средство и успокоишься. Тебе нельзя так волноваться.
Кулак дяди Жени обрушился на письменный стол, даже бумаги разлетелись.
– Уйди, я сказал, не доводи до греха!
Она с ненавистью посмотрела на меня, свидетеля ее унижения, и удалилась. Дядя Женя неожиданно обмяк и грузно опустился в кресло, чем немедленно воспользовался я, подав ему стакан с какой-то жидкостью, предусмотрительно оставленный в кабинете его женой. Он молча выпил, устало вздохнул, показал жестом, чтобы я не суетился, и взглянул на фотографию Римы.
– Я объяснил ему, что называть это богатством смешно и нет нужды что-либо делить. Разве об этом я мечтаю? Я пытался объяснить ему, что ссориться нам нельзя ни при каких обстоятельствах, мы нужны друг другу. Иначе нам не выжить.
Мне показалось, что его подбородок задрожал.
– И тогда я допустил ошибку. Я рассказал Антону все – кто и как спас его в свое время, каким образом он добился своего нынешнего положения, как создавалось наше состояние. Но я не мог иначе, – оправдывался дядя Женя, – потому что этому безмозглому барану было непонятно, почему абсолютно неизвестный ему человек неожиданно приходит на помощь. Ох, не надо было мне это говорить.
Он неожиданно замолк. Гнетущая тишина продолжалась бесконечно долго.
– В ответ он заявил следующее. – Дядя Женя вонзил в меня испепеляющий взгляд. – Он давно подозревал, что вы с Римой любовники. И еще он сказал, что мой будущий внук от тебя. Он ничего не понял из моих слов. Или это я чего-то не понимаю?
Дядя Женя прижал руки к груди и почти шепотом произнес:
– Плохо мне.
В комнату ворвалась жена дяди Жени (она что, подслушивала?).
– Вызови «скорую» из президентской больницы! Номер телефона на столе.
Она склонилась над ним, а я лихорадочно нажимал кнопки на телефоне. Приехавшие врачи немедленно увезли дядю Женю с предварительным диагнозом: инфаркт. Уже лежа на носилках, он жестом подозвал меня:
– Позаботься о Риме, ей сейчас нельзя волноваться.
Великий старик! У меня не было возможности оправдаться перед ним, но доверился он именно мне.
Ситуация требовала решительных действий, времени на дальнейшие размышления не оставалось. Первым делом я помчался в офис, где в сейфе хранилось несколько тысяч долларов (всегда необходимо иметь под рукой некоторую сумму для таких вот случаев), и немедленно отправился в больницу. Деньги разлетались, как стая воробьев. Гонорар был вручен каждому, начиная от заведующего реанимационным отделением и кончая санитаркой. Затем я отправился к главному врачу.