Под крылом судьбы

Светлова Ольга

Как ни странно, он не спросил меня об Антоне.

Теперь, после беды, приключившейся с Андреем, я совсем по-другому воспринимаю наши разговоры. Хорошо, что Олег был в командировке в Китае, а то тоже не преминул бы случаем с удовольствием порассуждать о моей репутации.

Я вдруг поняла, что любой из троих – Антон, Олег или мой отец – мог организовать избиение Антона.

С одной стороны, на Олега это не похоже, ему легче и, наверное, приятнее устроить скандал, чем опускаться до таких низких уголовных методов. Кроме того, в те дни он был в Китае. Зато мог позвонить своему Михалычу, от него не убудет! Был же Олег когда-то бандитом, от прошлого так просто

не отмыться. А Китай для него – алиби. Представляю его искреннее возмущение: «Рима, за кого меня держишь!»

Антон? Каким бы жестоким и холодным он ни казался, это не его метод. Но, имея такую власть, дружбу с Максимом, он мог почувствовать себя безнаказанным. Как волк из басни Крылова, помните?

Как смеешь ты, наглец,своим нечистым рылом...

А может, это папины проделки? Может ли мой папа распорядиться, чтобы другому человеку переломали ноги? Невозможно.

Я чувствовала себя побитой бродячей собакой. Женского пола. Вот именно ею я себя и чувствовала!

ОЛЕГ. Между пихтой и сосной

То, к чему я мысленно призывал, началось. С меня.

В одной из центральных газет вышла большая якобы аналитическая статья о том, какой непоправимый вред наносят стране олигархи (заметьте, во множественном числе, но пример приводился один). Сомнительные доказательства излагались достаточно убедительно и аргументированно, так что я невольно зауважал автора и того, кто снабдил его материалами. Во-первых, выдвигались обвинения в нарушении процедуры приобретения мною предприятий, входящих в холдинг (коррупция чистой воды). Во-вторых, после приватизации предприятий проводились массовые сокращения, что обостряло социальные проблемы (было такое). В третьих, некомпетентный менеджмент приводил к повальным убыткам и, соответственно, казна не получала налоги, в пример приводилась швейная фабрика (компетентными бывают только органы, откуда взяться компетентному менеджменту?). Также в статье говорилось о том, что на тех предприятиях, где работа идет успешно, прибыли укрываются от налогов (а как здесь насчет менеджмента – компетентный?). Попутно было замечено, что сейчас на швейной фабрике новые хозяева, что дает надежду на оздоровление производства. Автор предполагал, что и процветающий сахарный завод готовился к банкротству, но своевременное вмешательство спасло положение (кто именно вмешался, в статье, разумеется, не говорилось). Но более всего меня возмутило утверждение журналиста о том, что жители моего родного городка несказанно обрадовались смене хозяина, так как сахарный завод был практически единственным действующим предприятием в городе.

Выводы, сделанные автором статьи, впечатляли. В алчной погоне за деньгами олигархи (опять во множественном числе) ни перед чем не останавливаются. Коррупция стала для них естественным явлением. Теперь они замахнулись на святое, на государственный банк! Сначала я не понял, с чего это вдруг банк стал святым – не церковь, не музей, не памятник какой. Оказалось, что в банке хранят свои сбережения тысячи пенсионеров, а олигархи в моем лице покусились на эти нелегким трудом заработанные средства.

Бедный папа, что он подумает обо мне, прочитав эту статью...

Мне было совершенно не ясно одно: банк я так и не купил, за что же такие почести? Может, Михалыч что-то напутал, и мы не проиграли аукцион?

– За день до проведения аукциона в правительстве состоялась встреча с руководителями крупных нефтяных

компаний, после которой было принято решение о создании концерна «Национальное достояние». Они планировали торговаться до двухсот миллионов. Мы были обречены, – рассказал мне Михалыч, когда я приехал в офис.

– Тогда почему ко мне такое внимание? – продолжал недоумевать я.

– Дело не только в вас, проблема в Максиме. Ходят разговоры, что от Максима потребовали поумерить свой аппетит, но тот ослушался. Аукцион хотели признать несостоявшимся, так как не было второго участника, и вдруг на сцене появились мы. Нам пытались предложить снять заявку, но мы повели себя... так же, как Максим.

Вляпался! Другого слова не подобрать.

– Положение еще хуже, чем вы думаете, – будто прочитав мои мысли, продолжал Михалыч. – В верхах посчитали, что мы вошли в сговор с Максимом и решили устроить спектакль с покупкой банка. Косвенные доказательства тому тоже имеются: правая рука Максима – Антон, один из совладельцев холдинга. Мало того, участие Максима отбило желание других, как они говорят, настоящих инвесторов. Поэтому было принято такое экстренное решение.

– Обвинять меня в сговоре с Максимом? Надо же было до такого додуматься! – поразился я.

– А почему нет? – спокойно возразил Михалыч. – По их мнению, вы провели незаконную сделку, передав Максиму сахарный завод и получив взамен монопольное право на производство соли. Кроме того, в администрации президента не могут найти вразумительных причин передачи вами акций отеля в оффшорную компанию, по слухам, контролируемую Максимом. Объяснение одно – сговор. Вы понимаете, Олег Александрович, я пытаюсь в точности передать то, что удалось узнать. Источники достаточно надежные.

– Понимаю, Михалыч, – вынужденно согласился я. – Но легче мне от этого не становится.

– Предлагаю... – начал Михалыч, но я прервал его:

– Прости, Михалыч, дай-ка самому все осмыслить. Потом сядем и обсудим.

Что же это происходит? Гнев, предназначенный Максиму, обрушился на меня. Впервые в стране проводился настоящий, честный, прозрачный аукцион, во всяком случае, я в это поверил, и... попался! Теперь я – организатор сговора, хорошо хоть, не заговора.

Максима, естественно, наказывать не будут. А вот образцом коррупции придется выступать мне. Кандидатура подходящая. И карающий, справедливый и праведный гнев народа в лице уполномоченных на то органов (компетентных) обрушится на мою голову.

Вляпался так вляпался!

Так, если я включу телевизор, то обязательно увижу пламенного борца за нужды народа (почему не за благо?), депутата от фракции «Всем поровну».

Так и есть. Дядя Женя может мною гордиться, я действительно стал провидцем.

– Пора призвать к ответу этих объевшихся олигархов! Как пиявки, присосались к народному достоянию и сколотили себе баснословные капиталы! – вещал депутат, его второй подбородок отказывался умещаться в воротнике рубашки и гордо позировал перед камерой. – Народ возмущен бездействием правоохранительных органов!

Это сигнал. Сотни доблестных янычар обнажили ятаганы.

Дядя Женя отказался беседовать в доме и повел меня в сад.

– Мы должны теперь всего остерегаться, Олег. Положение исключительное. Попытка работать честно обернулась против нас.

Он энергично измерял шагами расстояние между пихтой и сосной. И вдруг замер, как споткнулся.

– А это что такое? – свирепо спросил он, указывая пальцем себе под ноги.

– Ежик, – осторожно ответил я, опасаясь возможных последствий со стороны... да кого угодно!