Под крыльями высших существ
Шрифт:
– Он ещё задолго до Владимира обратил свой взор на нас, русских людей. Когда мы ещё жили на Земле. Он следил за нами столетиями. Он переживал вместе с нами все победы и поражения, печалился, когда мы погибали в огромном количестве развязанных не нами войн, и искренне радовался нашим великим достижениям. Столетие за столетием он наполнялся страшной злобой на тех, кто несправедлив по отношению к нам, кто насмехается над нашей ментальностью, постоянно обманывает нас, измывается над нашей верой в будущее, где все могли бы быть равны друг с другом, где не будет высших и низших
– Выбирать людей, к которым легко залезть в разум? – попробовал предположить я.
– Да, – кивнул Пётр Иваныч. – Именно так.
– Значит, вы ищете Посвящённого. А кто может таковым стать?
Я вдруг почувствовал дуновение ветерка из приоткрывшегося окна возможностей. Быть Посвящённым – великая честь и возможность влиять на вещи большого масштаба.
– Любой, в ком Евгений увидит потенциал. Будь уверен, он видит всё. Может, даже следит сейчас за нами…
Пётр Иваныч произнёс это с интонацией настолько загадочной, что я на мгновение ощутил взгляд третьей пары неведомых глаз, словно бы смотрящих отовсюду.
– Хочешь узнать? – спросил Пётр Иваныч и указал на свой медальон. – Коснись его. В нём заключена частичка Евгения. Нужно сперва понять, сможешь ли ты вообще встретиться с ним.
– Разве не все могут?
– Те, в ком сильно малодушие, не могут. Евгений отвергает таких. Считает, что Посвящённый не может быть слабым. Ну же, смелее.
Я осторожно потянулся к медальону, словно он мог оказаться безумно горячим. На меня смотрел пустой стеклянный глаз зелёного дракона с открытой зубастой пастью. Как только я дотронулся до медальона, глаз вдруг засветился фиолетовым светом. Надо же, подумал я тогда, какой интересный фокус. Пётр Иваныч приподнял бровь.
– Интересно… – сказал он и вдруг засуетился. – Так, так, так… Теперь следующий шаг. Не пугайся только.
Он снял перчатки. Я обомлел, когда вместо нормальных человеческих рук увидел когтистые, покрытые тёмной чешуёй лапы. Внутри меня словно что-то перевернулось.
– Это ещё что такое? – спросил я. – Зараза какая-то?
– Нет, отнюдь, – спокойно сказал Пётр Иваныч. – Это… Как бы тебе объяснить? В общем, Евгений умеет управлять энергией. Любой. Направляя её в правильное русло, он способен творить настоящие чудеса.
– В этих… руках есть какой-то сакральный смысл, я так полагаю? Ваш Культ же связан с Драконом.
– Вовсе нет. Это лишь доказательство, что каждое существо в нашей вселенной соткано из одной и той же изначальной материи. И лишь энергия способна изменять её по своему усмотрению. А это… – Пётр Иваныч помял кисти рук, – Евгению проще всего было создать нечто себе подобное.
– Ну и как вам? – я невольно усмехнулся. – Удобно с такими лапами жить и работать?
–
– А что там с медальоном-то? – спросил я, видя, что глаза зелёного дракона до сих пор не потухли.
– Дальше ты должен поднапрячь мозг, – Пётр Иваныч вытащил настоящую парафиновую свечу из своей сумки и зажёг её. Он передал её мне и взял мои руки в свои. Его чешуйчатые лапы были очень шершавыми, казались ненастоящими, поскольку от них не исходило тепло, но пульсирующие под чешуёй сосуды убеждали меня в обратном. – Вглядись в неё хорошенько, запомни все очертания, детали. Запомни, как гарцует пламя. Ты должен увидеть её в первом же сне. Если не получится, значит, ты не можешь стать Посвящённым.
– Но вы ведь понимаете, Пётр Иваныч, что я тогда сегодня не засну? – задал я справедливый вопрос. Психолог и сам должен знать, что заснуть, когда чего–то с нетерпением ждёшь, очень тяжело.
– Не волнуйся, ты заснёшь. Я тебе выдам снотворное.
Он достал из сумки несколько таблеток. Они назывались довольно просто и очень забавно – «Снотворчики». Их иногда давали и детям. Из моей груди вырвался смешок. Я справедливо поинтересовался:
– Оно не помешает?
– Главное – заснуть. А каким образом – уже неважно.
Со свечи прямо мне на руки капал парафин, но он не обжигал кожу. Внезапно я почувствовал начавшее исходить от рук Петра Иваныча тепло. Его глаза забегали, в них блеснул огонёк. Чешуя на его руках вдруг постепенно сменилась кожей, а хищные когти превратились в аккуратные человеческие ногти. Психолог по-доброму улыбнулся.
– Пусть это будет тебе доказательством, что Евгений существует, – сказал он и посмотрел мне в глаза. От прошлой печали там не осталось и следа. – А теперь иди спать. Сейчас самое время.
Он отпустил мои руки и встал, сразу поспешив куда-то в сторону двери, ведущей в служебные помещения. Я окликнул его:
– Пётр Иваныч, постойте! О чём мне придётся говорить с Евгением, если вдруг я с ним встречусь?
– В первую очередь будете говорить о жизни, – сказал он, не оборачиваясь. – Об истории тоже. Это самые любимые его темы. А дальше дело само пойдёт.
– А со свечкой мне что делать?
Он остановился и обернулся. В его глазах появилось добродушие.
– Совсем забыл. Устал я, наверное, – сказал он и забрал у меня свечу. – Приходи, как сможешь. Доброй ночи.
Искусственные свечи погасли как раз в тот момент, когда силуэт Петра Иваныча исчез за дверью. Стало очень-очень тихо, даже перестали быть слышны редкие автоматные очереди, иногда раздававшиеся снаружи. Свеча до сих пор маячила передо мной. Главное было ничего не забыть.
***
Одно из двух: либо «снотворчики» мне попались бракованные, либо спальный мешок неудобный. Меня страшно злило, что я не мог заснуть. Что только мною не делалось – и гулять я ходил, чтоб устать поскорее, и барашков считал, и стихи мысленно читал. Кажется, уже начало светать, когда мой мозг соизволил, наконец, отключиться.