Под крыльями высших существ
Шрифт:
Шли около двадцати минут (никакого транспорта нам не предоставили), и перед нами показались большие ворота, ведущие внутрь невероятного по размеру здания куполообразной формы. Ворота были как раз по высоте для Светы-драконицы.
– Я так понимаю, это чьё-то логово, – сказал я, оглянувшись и убедившись, что последний робот-гвардеец показывает именно сюда. Мне показалось, что он сверкнул глазами, прежде чем развернуться и уйти по служебным делам.
– И нам придётся туда зайти, хотим мы того или нет, – сказала Света-драконица. – Пойдём.
«С Богом» – сказал Сергей Казимирович.
Я
Пройдя через ворота, мы увидели вдали огромнейшее дерево, очень сильно похожее на дуб, вокруг которого вилось что-то золотое. Оно стояло отдельно от внушительного зелёного леса, в котором виднелся не менее внушительный дом. Под дубом лежало два тёмных объекта, к нему была проложена широкая каменная дорога, вдоль неё стояли фонарные столбы с внушительными лампами. Небо заменял искусственный небосвод со столь же искусственным солнцем, жарящим, тем не менее, по-настоящему.
Мы пошли вперёд. Прямо под дубом лежали два анугира – самец и самка. Различать анугиров по половой принадлежности тоже несложно – нужно смотреть на форму лица (у самцов она так же, как и у русанаров, более жёсткая и мужественная, а у самок – наоборот, женственно утончённая), узоры на чешуе (у самок узоры вычурные, а у самцов прямые) и на выросты на хвосте (у самцов на хвосте имеется булавовидное окончание, а у самок – множество острых, как ножи, длинных отростков).
Оба спали. Самка свернулась калачиком, она была серовато-чёрного цвета, а серый самец обнимал её сзади. На лицах обоих застыла гримаса удовольствия, слышалось тихое сопение. В отличие от русских драконов, драконы-каратели не носили никакой одежды. Впрочем, скрывать под ней было нечего.
– Хм-м-м, – протянул кто-то ленивым, задумчивым голосом слева, со стороны дуба. – Гости? Те самые, о которых говорил Анугиразус?
Мы повернулись и увидели сидящего на больших золотых цепях, опоясывающих дуб несколько раз по кругу, крупного чёрного кота с золотыми глазами и белой шерстью вокруг носа и рта.
– Ничего себе! – удивился я. – Кот Учёный! Один в один прямо.
Кот улыбнулся.
– Не забыли сказки, значит, молодой человек? – спросил кот и вытащил прямо из-за пазухи малинового жилетика золотое пенсне. – Примечательно. Итак, вы и есть те самые гости?
– Получается, так, – ответил я, чувствуя себя откровенно неловко от разговора с котом. – А вы кто?
– Ктусактий, служитель семьи Мефоярос, – ответил кот медленно и важно. – Однако, раз вы являете собой граждан российского государства, можете называть меня Баюном.
– Здорово, – я хотел было подойти и пожать Баюну лапу, да осёкся. – Я Виталий Александрович Чудов, Посвящённый Евгения. А это Светлана Сергеевна Омарова, моя будущая жена.
– А я знаю, – промурлыкал Баюн, улыбнувшись. – Я всё знаю. Недаром в ваших сказках меня зовут Котом Учёным.
– Эка дело. Неудивительно, что ещё и сказки стали оживать, – сказал я. – А это что, дуб с золотой цепью, как Александр Сергеевич писал? А где ж леший бродит? А где ж русалка на ветвях сидит? А где ж следы невиданных зверей?
– А это
Вдруг среди ветвей что-то зашевелилось, и из кроны вылез похожий на паука чёрный жутковатый робот и спустил к нам железную голову, посаженную на длинную шею, посмотрел на нас чуток и опять спрятался.
– А невиданные звери – вот они, лежат, – Баюн показал на сладко спящих анугиров. – Знаете, граждане, а ведь я должен был разбудить их, чтобы они вас встретили на космодроме.
– Забыли? – спросила Света-драконица, улыбнувшись.
Баюн тихонько посмеялся.
– Уже много дней они вас ждут, – сказал Баюн. – Заскучав, они попросили меня спеть им колыбельную, чтоб вдвоём заснуть. Это Мефодирий и Яросинида, к слову, родоначальники семьи Мефоярос. Ах, они так сладко спят, мне жаль их будить. Но, раз уж вы пришли, выбора у меня не остаётся.
Баюн спрыгнул с цепи и прошёл прямо на задних лапах, подобно человеку, мимо нас к спящим. Кот был такой большой, что доставал мне до середины живота. Ловко забравшись к самой голове Мефодирия, он стал щекотать ему нос своей пушистой лапой. Ради шутки он завёл песню:
– Вставай, поднимайся, рабочий народ…
– Рабочая Марсельеза, да? – спросил я.
– Именно та…
Мефодирий внезапно чихнул, и могучий поток воздуха унёс Баюна на добрых двадцать метров в сторону.
– Опять проказничаешь, Ктусактий? – глубоким укоризненным голосом спросил Мефодирий, протирая нос. – Я, кажется, уже не первый раз прошу будить меня не щекоткой. Речь родную уже забыл?
– Иных путей быстрого пробуждения, господин Мефодий, я так и не придумал, – элегантным голосом ответил Баюн, поправив пенсне и приняв величавый вид, стоя на двух задних лапах. – Если дело не требует отлагательств я, невзирая на запреты, воспользуюсь быстрым методом.
– Тогда ясно, – сказал Мефодирий, бросив на нас со Светой-драконицей сканирующий взгляд и вновь положив голову на шею ещё спящей Яросиниды. – Чего ж телеграмму не отправили, а, гости? Мы вас уже неделю ждём, отец нам наказал ожидать важных гостей и принять в лучших традициях анугиров.
– А к нам-то какие претензии? Владимир утверждал, что послал сообщение, – сказал я. – Свою часть мы выполнили.
– Ладно, чёрт с вами, – махнул лапой Мефодирий и ткнул носом в щеку Яросиниды. – Вставай, соня, гости пришли.
Удивительно ласково зазвучал твёрдый голос дракона-карателя, когда он будил свою жену. Колец на их пальцах я не заметил, впрочем, учитывая приверженность анугиров собственным, а не человеческим, порядкам и традициям, это не удивительно.
Яросинида бросила на нас быстрый взгляд красивых голубых глаз. Сначала в нём читалось непонимание, но затем веки расширились, и во взгляде явилось крайнее удивление.