Под крыльями высших существ
Шрифт:
«Мне интересно, есть ли конфликт между русанарской плотью и анугирской, – ответил я. – Удивительно, но нет. Хм-м-м, русанарское лицо ощущается, как человеческое, разве что вытянуто вперёд, язык подлиннее и зубы покрупнее… А ещё ощущаются рога… И нос видно гораздо лучше… А ещё дышать немного проще…»
«Иными словами, ощущается сильно по-другому, – усмехнувшись, сказал Сергей Казимирович. – Неудивительно, учитывая совсем разные формы».
– И тем не менее, оно позволяет спокойно разговаривать вслух, – сказал я углубившимся низким голосом. – А что будет с анугирским? Я знаю его структуру, могу провести эксперимент.
Ещё
– Гр-р-р, – было единственное, что прозвучало из моей глотки, когда я попытался произнести слово «Здравствуй». – Хм-м-м…
Язык просто не слушался меня, а пасть будто бы дубела, не способная двигать губами, которые, как я заметил, имели место быть и у русанаров, но были очень тонкими и совсем не похожими на человеческие.
Лицо анугира было пугающим, увидеть такого лицом к лицу вряд ли значило бы что-то хорошее. Лишь в этот момент я жёстко разделил красивых и притягательных русанаров и грозных и устрашающих анугиров. Припомнив красивое русанарское лицо Светы-драконицы, я улыбнулся и вновь сменил маску.
«Интересно, сильно Света удивится, если вдруг увидит меня таким? – спросил я скорее у самого себя. – Насколько, по её мнению, я красив был бы в форме дракона?»
В голове пронеслась картина, что я стою рядом со Светой-драконицей, обнимая её за плечи. Ещё секунда, и я осторожно целую её в губы. От этой внезапной фантазии по телу пробежало приятное тепло, рот расплылся в улыбке.
«Я вижу дурные мысли в твоей голове, Виталий, – сказал Сергей Казимирович предостерегающим тоном. – Почему тебя опять внезапно потянуло к драконице?»
«Я… – брови мои вдруг нахмурились, а взгляд упёрся в мою собственную грудь, отражённую в зеркале. – Это очень странно, Сергей Казимирович, но прямо здесь, в моей груди, как будто висит желание, основанное на инстинкте. Буквально пару недель назад его совсем не было, но когда Евгения ввела мне ещё русанарской крови…»
В голове словно что-то щёлкнуло – кровь изменяет мой разум, не только раскрывая способности энерговеда, но и пробуждая новые желания на физиологическом уровне. Когда-то я даже мельком подумать не мог, чтобы возлечь с драконицей даже в человекоподобном обличии, но пару дней назад я сделал это удивительно просто, словно так и должно быть. Увидь я себя две недели назад таким, какой я есть сейчас, совсем не узнал бы, но теперь эта чешуя на моём теле и русанарское лицо на месте человеческого смотрелись и ощущались настолько же близко, что и изначальное человеческое.
Я смотрел на себя растерянно, вглядывался в собственные человеческие глаза и не мог понять, в какой же момент так случилось? В какой момент Человек вдруг замолчал и заговорил Дракон?
Я нервно сглотнул, когда очевидное, наконец, дошло до моего разума – Человека внутри меня хотят заместить, нивелировать его влияние. Но зачем? Этот вопрос явно прозвучал внутри моей головы, поэтому Сергей
«Быть может, тебе уготована какая-то роль. Я не думаю, что имеет смысл кому бы то ни было держать при себе того, в ком совмещены три существа. Для анугиров в тебе слишком много человеческого, для русанаров – слишком много от анугиров, для людей ты навечно станешь подопытным… Хм-м-м…»
В моей душе в тот миг не нашлось места для паники. Скорее наоборот, я быстро успокоился и посмотрел на своё отражение.
«Нужно вновь пробудить дух исследователя, – сказал я. – Я обязан проверить…»
«Что именно? – спросил Сергей Казимирович, не поняв. – Виталий, постой!»
Он не успел ничего поделать, когда по моей коже снизу и вверх быстро поползла чёрная вязкая субстанция – чистая творящая энергия, совмещённая с материей. Сергей Казимирович внезапно замолчал, когда субстанция покрыла меня полностью, ослепив и лишив любых ощущений, кроме тактильных.
Ведомый глубинными знаниями о различных структурах, я доверился этой энергии, начавшей изменять меня быстро, безболезненно и, что удивительно, заботливо. Я ощущал каждую клеточку своего тела, позволял ей изменяться по повелению знания, я ощущал рост, как увеличивается моя сила, как я приобретаю нечто новое.
Спустя буквально несколько секунд чёрная пелена спала с моих глаз, и я узрел кого-то другого. В зеркале на меня смотрел крупный дракон, смешанный из русанаров и анугиров. На голове его высилась корона из восемнадцати больших и маленьких рогов, по спине до самого кончика массивного хвоста ползли два невысоких костяных гребня, крепкие руки упирались в пол, сильная грудь вздымалась одновременно с худым животом, когда дракон дышал. Чешуя дракона была кроваво-красной с синеватым отливом, рога и когти – чёрными, как космос. Крылья были сложены за спиной, идеальные, без единого надрыва. Дракон раскрыл пасть, обнажив все шестьдесят четыре ровных зуба, провёл по ним длинным языком и с щелчком захлопнул. Глаза у дракона были необычными – человеческими.
Дракон сощурился и повторил за мной фразу:
– Неужели это тоже я?
Достаточно было опустить взгляд, чтобы осознать очевидное – от человека осталось немного. Теперь я представлял собой смесь человека, анугира и русанара. От анугира досталось крепкое телосложение и количество рогов и гребней, а от русанара – умение говорить и рисунок чешуи. От человека осталось родное сознание и глаза.
Удивительно странно было внезапно ощутить себя кем-то другим. Комната заметно уменьшилась и стала гармонично сочетаться с моим новым размером. Удивительно просто было пошевелить хвостом, развести в стороны крылья и даже походить на четвереньках. Как будто я всегда был и человеком, и драконом одновременно.
Быстро я понял, что кровь и плоть несут в себе генетическую память. Считав её, мой разум очень быстро приспособился к новому обличию. Мало того, в зеркале я быстро перестал видеть кого-то чужого. Там тоже был я, столь же настоящий, что и до этого.
Когда-то, во время обучения, я защищал своё человеческое обличие от чужих посягательств, но теперь вдруг осознал, что могу и хочу быть и тем, и другим. Взглянув на свои руки и сжав их в кулаки, я прочувствовал великую силу, таящуюся в моих сильных мышцах, текучую в моих жилах и существующую в моём разуме одновременно. Я внезапно раскрылся, подобно цветку, получив какое-то невероятное удовлетворение…