Под личиной

Гладкий Виталий Дмитриевич

– Тебе чего? – недовольно спросил Андрей.

Чупачупса в школе не любили. Это был ярко выраженный подхалим, наушник и мелкий пакостник. Семья Гелия слыла зажиточной и даже интеллигентной, тем не менее, Чупачупс никогда не упускал случая прибрать к рукам то, что плохо лежало.

Поговаривали, что Пекарский приторговывал наркотой среди школьников младших классов. Но за достоверность информации Андрей не поручился бы.

– Привет… Хи…

Загадочно ухмыляясь, Чупачупс сел в тени напротив Андрея, подогнув под себя

длинные худые ноги. Его непропорционально маленькие коричневые глазки тревожно блестели, а ярко-рыжие волосы были всклокочены и смахивали на воронье гнездо.

Пекарский и впрямь напоминал леденец на палочке, благодаря которому получил свое прозвище. Он был длинный, как глист, зато имел голову колобком, казавшуюся шире плеч.

Когда Чупачупс бежал, то создавалось впечатление, что вот-вот его тонкая шея не выдержит нагрузки, голова оторвется и покатится по земле, словно футбольный мяч.

Несмотря на то, что лето уже заканчивалось, кожа у Пекарского была серовато-белого цвета. Он снял майку, и Андрею померещилось, что на него дохнуло могильным холодом.

– Ну?

Андрей смотрел на Чупачупса выжидающе и с невольной тревогой.

За десять школьных лет он поневоле изучил Пекарского, что называется, вдоль и поперек. Андрей знал: если появляется Чупачупс, значит нужно ждать неприятностей.

Хорошо подкованные в истории старшеклассники почти всерьез предлагали поступить с Пекарским так, как в древние времена, когда гонца, принесшего плохую весть, посылали на плаху. По этой причине "рокового" Чупачупса сторонились, как зачумленного.

И тем не менее, Пекарский в роли изгоя чувствовал себя прекрасно. Всеми гонимый, он научился тщательно прятать свои мысли под маской недалекого простака.

На его лунообразной физиономии практически всегда была приклеена глуповатая улыбка вкупе с предупредительным выражением, легко читающимся как "Чего изволите?". Чупачупс был непревзойденным льстецом, и на его удочку, даже не подозревая об этом, попадались многие.

Андрей в классе тоже был на положении отверженного – может, в меньшей степени, нежели Пекарский, но со всеми вытекающими из этого факта последствиями. Между ними была только одна, но весьма существенная, разница: Андрей сам сторонился коллектива, а Чупачупса не принимали в свои игры даже ученики младших классов.

В свое время всеми отвергнутый Пекарский пытался подружиться хотя бы с Андреем – как с другом по несчастью, но из его затеи ничего не вышло. Андрею приятней было одиночество в своем коконе, нежели дружба с человеком, способным продать ближнего за грош.

– У тебя фигурка – класс, – сказал Чупачупс, изображая на своей веснушчатой физиономии искреннее восхищение. – Мне бы такую…

Он согнул руку в локте, пощупал мягкую мышцу и сокрушенно вздохнул.

– Все изложил? – с неприязнью спросил Андрей, пропустив мимо ушей откровенную лесть

Чупачупса. – Если да, то вали отсюда по холодку. Не мешай отдыхать.

– Фи, как грубо… Я к нему с дорогой душой, а он – ругается…

Чупачупс и не думал уходить, наоборот, устроился поудобней.

Андрей не без уныния покорился неизбежному и промолчал. Он знал: если Чупачупс вцепится в когонибудь, то избавиться от него по-доброму невозможно.

А поскольку Андрей являлся противником рукоприкладства, то несколько часов в обществе Пекарского можно было считать выброшенными из жизни.

– Книжки читаешь…

Чупачупс повертел в руках детектив в яркой обложке, который Андрей взял на пляж, чтобы убить время.

– Книжки – это хорошо… Хи-хи…

Загадочное выражение словно приклеилось к лицу Пекарского. Он оставил книгу и начал ковырять в зубах спичкой.

– Закуришь? – спросил Чупачупс, доставая сигареты.

– Шутник…

Андрей раздраженно отвернулся. Кому-кому, а Пекарскому было хорошо известно, что Андрей не курит.

Черт возьми, что нужно этому ублюдку?!

– Напрасно…

Чупачупс показал в широкой улыбке крупные зубы, которые росли вкривь и вкось.

– Сигарета успокаивает.

– Я и так спокоен.

– Пока спокоен…

– Что ты хочешь этим сказать?

– А я уже почти сказал.

Чупачупс снова осклабился.

– Ты советы принимаешь? – спросил он многозначительно.

Андрей хотел сказать, что да, принимает, но только не от таких придурков, как Гелий Пекарский, однако сдержался.

Юношу начало разбирать любопытство, смешанное с тревогой: уж больно загадочно выглядел Чупачупс, словно владел некой тайной, имеющей для Андрея большое значение.

– Допустим, – сказал сквозь зубы Андрей.

– Тогда слушай: бери ноги в руки и линяй отсюда как можно скорее.

– Не понял…

– Тебя по всему пляжу ищет Самурай с братвой.

Андрей почувствовал, как тревожно сжалось сердце. Самурай, бригадир вощанских отморозков, был тем бандитом, который имел виды на Алину.

– Зачем? – спросил Андрей – лишь бы сказать что-нибудь.

– Хи-хи… – показал свои лошадиные зубы в карикатурном оскале Чупачупс. – Я этого не знаю, а тебе лучше у них не спрашивать. По-моему, они накурились травки и имеют очень серьезные намерения. Так что сам смекай.

Похоже, Пекарский говорил правду. Наверное, на пляже отирался соглядатай Самурая, решил Андрей, который увидел его и доложил своему отмороженному боссу.

Но почему Чупачупс решился на доброе дело? С какой стати?

Впрочем, гадать было недосуг. Если Пекарский не соврал, и впрямь нужно делать ноги. Как можно скорее – еще одна встреча с вощанскими могла закончиться для Андрея совсем плачевно. Тем более, что у них сейчас от травки мозги набекрень.

– Спасибо, – чуток поколебавшись, сказал Андрей и начал одеваться.