Под маской хеппи-энда
Шрифт:
– Ревнует, как пить дать, – произнесла со вздохом Дина. – Вася, и что ты только творишь с женщинами, которых угораздило влюбиться в тебя!
– Ничего подобного! – отвергла я ее предположение. – Документы я сама положу в сейф, если не возражаете.
Дина, усмехнувшись, кивнула:
– Ничуть не возражаю. Васенька, ты извинишь нас? Мы на минутку, сейчас вернемся.
Я последовала за Диной в ее кабинет. Она нажала потайную кнопку, панель с книжными полками отошла в сторону, после чего Розенштейн принялась колдовать над замком. Она заслонила дисплей своей широкой спиной, но я прислушалась – при нажатии кнопок раздавался тонкий писк, и каждый раз тональность его была иная.
Бронированная дверь тихо щелкнула, Дина с легкостью открыла ее, и я увидела комнату, площадью примерно в четыре квадратных метра,
– Пускаю вас в свои святая святых, – печально произнесла Дина. – Ну что, все еще не доверяете мне? Тогда положите документы в сейф сами!
Я прошла в бронированную комнату и осмотрелась. Жемчуг паршивый, а вот изумруды вполне хороши. Денег здесь, навскидку, не меньше чем на полтора миллиона – для чего хранить такую огромную сумму в купюрах дома?
Раздался легкий скрежет – обернувшись, я увидела, что путь к выходу мне перегораживает решетка.
– Что, милая моя, не доверяла мне? И правильно делала! – заявила Дина самодовольно. – Посиди здесь и подумай о смысле жизни. Впрочем, долго ты здесь не протянешь!
Я бросилась к решетке, раскрыла рот и исторгла из себя вопль:
– Дядя Ва-а-ася!
– Чао! – провозгласила Дина, и тяжеленная бронированная дверь с щелчком встала на место. Лампы мгновенно погасли, и я оказалась в кромешной темноте. Несколько минут я продолжала вопить и сотрясать решетку, однако быстро поняла, что меня никто не слышит, да и выбраться из бронированной комнаты не представлялось возможным. Зачем только Дина так сделала, ведь дядя Вася хватится меня и...
И тут меня осенило – я под воздействием стресса вдруг вспомнила, кому принадлежит телевизионный канал, заместителем председателя совета директоров которого является Дина Розенштейн. Как всегда, важная информация пришла с большим опозданием. Мультимиллиардер с сомнительной репутацией Энтони делль’Амма – вот кто им владеет! А он, насколько я знала, еще тот мерзавец, и что хуже всего, имеет большой зуб на покойного президента Тома Форреста.
Глаза мои привыкли к темноте, я постаралась настроиться на позитивный лад. Дина не похожа на особу, которая склонна к спонтанным, необъяснимым действиям. Если она заперла меня в бронированной комнате, то выполняла чей-то приказ. А чей приказ может выполнять самоуверенная носительница парика? Только того человека, от которого зависит ее карьера и, не исключено, жизнь. Она вещала о том, что была у своего шефа, а шефом особы с кроваво-красными ногтями является не кто иной, как Энтони делль’Амма. Но что ему даст мое заточение в бронированной комнате? Я смогу здесь выжить, правда, лишь в течение какого-то времени с учетом того, что у меня нет еды и, самое важное, воды.
Я стала прозревать – делль’Амма имеет зуб не только на покойного президента Тома Форреста, но и на мадам президента Кэтрин Кросби Форрест. Логично, что он хочет воспользоваться возможностью и вынудить Кэтти уйти в отставку – это было бы триумфом после стольких лет противостояния. Но зачем Энтони в таком случае отдавать приказ избавиться от меня и, скорее всего, от дяди Васи? Он бы мог, не суетясь, позволить нам поднять скандал и воспользоваться его плодами. Значит, у миллиардера свои планы!
Я ощутила какое-то странное изменение в месте своего заточения, и только через несколько мгновений поняла, чем оно вызвано. Еле слышное гудение, исходившее откуда-то с потолка, исчезло. Мерзавка Дина вырубила систему вентиляции! А без постоянного нагнетания воздуха бронированная комната представляет собой герметически закупоренную камеру, этакую консервную банку, в которой я была одной-единственной килькой! Теперь им не придется ждать, пока я окочурюсь тут от голода или жажды (ведь процесс мог затянуться на несколько дней и даже на неделю), я просто задохнусь! Я попыталась сообразить. Если мне повезет, я протяну часов восемь, от силы десять, а потом последует смерть от удушья. Нет, она не будет ужасной и мучительной – когда концентрация углекислого газа в воздухе превысит определенный порог, я почувствую непреодолимую сонливость и небывалую усталость, закрою глаза и погружусь в сон. Дыхание станет все реже и реже, и во сне скончаюсь. Единственное, что надо будет сделать Дине, так это через двенадцать
И все же у меня в запасе не меньше девяти, а то и десяти часов. Я сделала легкий вздох и задержала дыхание. Придется экономить воздух, так я смогу увеличить время жизни до двенадцати, а то и пятнадцати часов. А что, если прикинуться мертвой, дождаться, пока Дина не откроет комнату, – и напасть на мерзавку? Да, так я и сделаю. И я испытала чувство гордости за себя и свой интеллект.
Но и Дина была тоже не лыком шита. Едва я представила, как заезжаю моей тюремщице кулаком в лицо, раздался тихий шелест. Я возликовала – система вентиляции снова заработала! Или Дина сжалилась надо мной, или дядя Вася сумел раскусить козни своей экс-пассии и пытается спасти меня.
– Я здесь, здесь! – закричала я изо всех сил. – Код восемь-семь-три-девять-ноль-один-ноль-два-четыре! И отпечаток пальца! Не забудь об отпечатке пальца, дядя Вася!
Но тщетно. Дядя Вася меня, конечно же, не услышит. Звукоизоляция в бронированной комнате отменная, здесь вполне можно устраивать резню при помощи бензопилы – в кабинете ничего не будет слышно. А ведь меня отделяет до свободы всего каких-то два метра!
Вдруг я почувствовала, что дышать становится труднее: воздух сделался спертым и разреженным. Но не могла же я за четверть часа израсходовать весь запас кислорода? И тут я поняла, что значит шелест системы вентиляции – мерзкая Дина использует ее вовсе не для того, чтобы нагнетать воздух, а чтобы выкачать его из комнаты! Значит, самое большее минут через десять-пятнадцать я окажусь в комнате без воздуха – и умру. Она не хочет ждать двенадцать часов и решила умертвить меня как можно быстрее.
Капля горячего пота скатилась у меня по спине, я вздохнула как можно глубже – и поняла, что мне не хватает воздуха. Черт побери, не так я представляла свою кончину, совсем не так! Уж точно не среди драгоценностей и пачек долларов в пентхаусе бывшей любовницы нобелевского лауреата по литературе, работающей на миллиардера, связанного с мафией.
Нет, врагу не сдается наш гордый «Варяг», и если «Титанику» суждено пойти на дно, то он утащит с собой всех! Зарычав и завыв, я бросилась крушить стеллажи. Остервенело хватая колье, браслеты, серьги, я рвала их, швыряла на пол, давила ногами. Под руки попадались пачки денег, я сминала их, расшвыривая во все стороны. Обнаружился даже и крошечный пистолетик. Только чем он мне поможет? Бронированные двери все равно им не повредишь. Разве что на крайний случай пригодится – застрелиться, и все тут... Но зачем стреляться, если и так склею ласты от удушья? Очень быстро я почувствовала усталость – насос продолжал отсасывать воздух. В голове зашумело, в ногах и руках я ощутила покалывание. Да, вот и настал мой последний час! Интересно, что сделают с моим телом Дина и ее шеф? Ведь даже по-божески не похоронят – наверняка либо с гирей на ногах отправят на дно Гудзона, либо «кремируют» в мусоросжигательной печи.
В изнеможении я опустилась на пол и вскрикнула от боли – в попу впилось что-то чрезвычайно острое, скорее всего игла искореженной броши. Затем зарыдала от осознания собственного бессилия. Ну надо же, сижу среди несметных богатств и слышу, как с тихим шелестом из комнаты вылетает воздух, за каждый глоток которого я отдала бы все бриллианты и жемчуга в мире!
Я отшвырнула купюры, улеглась на пол, закрыла глаза и принялась ждать смерти. Не папа, не мама, не даже тяжело больной Сашка уйдут первыми в темную вечность, а я, мечтавшая о долгой и счастливой жизни где-нибудь на южных морях, в бунгало на собственном тропическом островке. Если я и думала порой о смерти, то считала, что настигнет она меня не раньше чем лет через семьдесят и скончаюсь я в объятиях мускулистого аборигена от каскада оргазмов... Впрочем, какие, к черту, могут быть оргазмы в возрасте ста лет! Впрочем, если учесть, что геронтомедицина идет семимильными шагами вперед... Человек предполагает, а бог располагает!