Под маской любви

Пол Фиона

Молодой человек склонил голову, словно мрачные воспоминания были тяжелы для него не только духовно, но и телесно.

— Нет ничего плохого в том, чтобы тосковать об умерших родителях. Эта печаль будет с вами вечно.

Сердце Кассандры наполнилось нежностью. Хотя она тосковала о Фалько сильнее, чем о родителях, ей было радостно оттого, что жених сумел ее понять.

— А я ведь даже не знала, что у вас была сестра.

Лука поднял голову. Его серые глаза потемнели.

— Она была… и всегда будет моложе вас.

Диана умерла как раз тем летом, когда наши родители нас познакомили. Моя мать до сих пор не может спокойно о ней говорить.

— Это ужасно. — Кассандра сжала его руку. — Отчего же она умерла? От лихорадки? Или от чумы?

Черная Смерть, как в Венеции называли чуму, сократила население города в десять раз.

— Сказали, что она утонула, — сухо ответил Лука.

Сказали?!

— А вы думаете иначе?

— Должно быть, над моей семьей висит проклятье. Сначала не стало Дианы, потом отец умер от чумы. Мать едва не сошла с ума от горя. — Лука моргнул, заходящее солнце светило ему прямо в глаза. — Если бы я мог хоть что-нибудь для нее сделать!

Он мягко высвободил руку и сделал вид, что его чрезвычайно волнует какая-то деталь на башмаке.

Когда он наконец поднялся на ноги, с его черного бархатного плаща соскользнул на пол алый лепесток.

— Очень хорошо, что вы вышли из комнаты. Надеюсь, сегодня мы поужинаем вместе. — Он сбросил плащ и укрыл им Кассандру. — Так-то лучше. Уже темнеет. Вы можете замерзнуть.

Девушка завернулась в плащ, как в одеяло. Из кармана выпал батистовый платок. Нагнувшись, чтобы его поднять, она нащупала вышитые на платке инициалы «Л. П.». Что Мада говорила о платках? В жизни все вышло наоборот. Она аккуратно сложила батистовый прямоугольник и спрятала в карман.

Лука улыбнулся.

— Спасибо. За свою жизнь я потерял их больше, чем вы можете себе представить.

Воздух сделался студеным, на небе загорались первые звезды, но Кассандре было на удивление тепло в плаще жениха. В окне палаццовозникло смутное лицо. Кассандра узнала Агнессу по ее любимому белому чепцу. Она робко помахала тете, и лицо исчезло. Похоже, ее добровольное заточение не на шутку встревожило весь дом. Даже Лука приближался к ней нерешительно, как к необъезженной лошади, которая может сбросить незадачливого седока.

Карман жгла записка, написанная Фалько: «Я ошиблась в тебе; между нами ничего быть не может. Мы больше не увидимся. Так лучше для нас обоих. Надеюсь, ты не станешь искать со мной встречи». Кассандра знала: Фалько отнесется к ее просьбе с должным уважением. Как передать письмо адресату, она еще не придумала.

Кассандра вошла в дом через черный ход. На пустой кухне повар готовил пирожные с кремом. Увидев ее, он вытер руки о фартук и поклонился:

— Признайтесь, синьорина, ведь это мой куриный бульон поднял вас на ноги.

Кассандра рассмеялась:

— Думаю,

что да. Лапке он тоже понравился.

Повар шутливо сдвинул брови:

— Для этой маленькой паршивки существует помойка.

Когда Кассандра вошла в столовую, Агнесса и Лука так заулыбались, что в мрачном, похожем на склеп помещении сделалось как будто светлее. Слуги в голубых с серебром парадных камзолах, застывшие у дальнего края стола, тоже как будто воспряли духом.

— Я сейчас вернусь.

Кассандра поспешила в свою комнату, чтобы спрятать дневник, в котором лежала записка.

Когда она вернулась, один из слуг пододвинул ей стул, а другой накрыл колени вышитой салфеткой. Поклонившись, они бесшумно отступили и замерли у стены, готовые в любой момент поменять тарелки или подлить в бокалы вина.

Кассандра робко покосилась на тетушку, гадая, ожидает ли ее очередная лекция о хороших манерах.

К ужину Агнесса надела расшитое жемчугом платье из аквамаринового шелка. Сиена даже слегка подрумянила ей щеки. Девушка не помнила, чтобы тетка когда-нибудь пребывала в таком веселом возбуждении.

— Я знала, что Мадалена тебя расшевелит, — заявила она вместо выговора.

Никто так и не напомнил Кассандре о ее странном поведении. Слуги разливали вино с обычными учтивыми улыбками. У вчерашней затворницы проснулся волчий аппетит, так что она отдала должное и тушеным овощам, и цыпленку с розмарином.

Сиена появилась в столовой лишь на миг, встретилась с хозяйкой взглядом и тут же отвернулась. Кассандре сделалось невыносимо стыдно, и она дала себе слово, что как можно скорее попросит прощения за свою грубость. Феличиана так и не объявилась, и Сиена еле держалась на ногах, измученная страхом за сестру. Неудивительно, что она посоветовала молодой госпоже ценить синицу в руках.

Агнесса всячески поощряла молодых людей к доверительной беседе, однако Кассандра чувствовала, что все самое важное уже сказано в саду. В дальнейших признаниях неизбежно всплыло бы имя Фалько. Девушка отрезала от своей порции цыпленка крошечные кусочки и подолгу жевала, чтобы не участвовать в разговоре. Лука ничуть не возражал против ее молчания, заполняя паузы рассказами о жизни за границей.

Наконец слуги убрали тарелки и подали десерт.

Агнесса в один присест проглотила половину своего пирожного.

— Ты слышал об убийстве? — спросила она Луку. — Бедную девочку нашли в канале.

Лука замер, не успев донести пирожное до рта. Положив угощение обратно на тарелку, он обеими руками вцепился в лежавшую на коленях салфетку. Видно было, как он напрягся. Кассандра отложила вилку и уставилась на жениха, ожидая, что он скажет.

— До меня доходили кое-какие слухи, — медленно проговорил Лука. — В городе только об этом и говорят. А еще о банде расхитителей могил, которые промышляют на кладбищах по ночам.