Под маской зла
Шрифт:
– Нет, блин, из рук вон того парня вырви, – хлопнул гном по столу, мотнув головой. – Прости, Фригга, меня, грешного, за сквернословие! Локи попутал, – прикрыв глаза, сложил он ручки в молитвенном жесте на миг и тут же принял свою привычную позу, вновь уставившись на трактирщика. – Разумеется, эту.
– Я владелец харчевни, с моей стороны тут всё в бокалах и кружках. Что-то в столах, что-то внизу, что-то вверху, – спокойно ответил тот, пропустив мимо ушей все оскорбления и вернувшись к чистке сосуда.
– Дай, в общем, кружку, покажу, как торги вести надо, – предложил
– А ты у нас прям купец-молодец, мастер продаж и магистр торговой ложи, – закатил свои зелёные глаза рыжий попрошайка.
– Да век пива не видать! Я, может быть, настоящий дока в торговле! – нахмурился исподлобья на него гном. – Мы, цверги, между прочим, самые лучшие купцы в Иггдрасиле! Правильно я говорю? – поглядел он на трактирщика.
– И шляешься с лютней… – подметил его рыжий собеседник.
– Которую тоже выторговал в три раза дешевле, чем стоила в лавке! – гордо заявил музыкант. – Я – скальд! Сказитель! Ну, или «бард» по-вашему.
– Играть-то на ней хоть умеешь? Мама всегда говорила: не связывайся с гномами, все они алчные лжецы-хитрецы, – проговорил усач.
– Это фоморам никогда нельзя доверять! А я вот и купец, и жрец, и на дуде игрец! Ну, то есть на лютне! – пошевелил гном плечом, показывая инструмент.
– Ага, и стрелец, – усмехнулся рыжий усач, поглядывая на лук и колчан со стрелами. – Плавали, знаем…
– Это чтобы дичь в походе стрелять и на костре готовить, – пояснил музыкант. – А что, вы в лютнях толк знаете? Раз такие мастера, показали б пару каких-то новых приёмчиков.
– Вот тебе приёмчик, – запрокинул кружку рыжий усач и в один глоток осушил её наполовину, протирая с довольством усы. – О-ох! Лучшее пиво на всём западе Империи! По версии барона Бернхарда Арне фон Штрауцферберга Третьего!
– Какого-какого барана? – почесал кудри сзади под шляпой цверг.
– На, держи, ты ж просил, – протянул стеклянную кружку ему хозяин заведения. – Смотри, разобьёшь – сам оплачивать будешь.
– Да будешь-будешь, сейчас метнусь кабанчиком и мигом вернусь! – запричитал гном, соскочив с высокой табуретки с мягкой обивкой, развернувшись к завсегдатаям. – Достопочтенная публика! Судари и сударыни! Доброго вечера всем вам! Да благословят вас боги! Да окружат всех мужчин приятные нимфы, ну а женщин… как их там… такие же, как развратные нимфы, только мужчины… забыл… Ай, впрочем, не важно, – махнул он рукой. – Дорогие слушатели! Мне выпала честь по пути встретить старца-друида, что на продажу нёс горный хрусталь с высоких склонов! Налетела буря! Вы бы видели! – одной свободной рукой, чуть потянув за гриф лютни, разворачивая ту к себе, начал низкорослик перебирать звонкие струны под свою декламацию. – Последний экземпляр вашему вниманию…
– Ну, началось… – вздохнул рыжий попрошайка, вернувшись к своей пинте пива. – У нас и скалистых склонов-то никаких нет, холмы одни…
– Да нет, Берн, ты гляди, его слушают, – уставился, протирая бокалы, трактирщик в зал.
– Уши развесили? Не люблю, когда к нам балаган вот такой заезжает. Скоморохи все эти… Напёрсточники, дурилы… Любят народ дурить, разводить на
– Как мать-старушка? – поинтересовался трактирщик.
– Жду письма со дня на день вот. Тяжко переносит жару, много жалуется. Кошка ещё её диван дерёт, когти точит, словно в саду деревьев нет. А в целом неплохо. Варит компоты, морс ягодный. Рассказывала, что в детстве морс не любила. Я и сам от него нос всегда воротил, – сообщал Берн. – А на старости лет, да ещё и в жару, ягодная кислинка, мол… В общем, раньше не любила, теперь полюбила, – закончил он, сделав крупный глоток ячменного пива.
– Ты бы тоже на морс перешёл, пока печень не отказала, – посоветовал Ганс.
– Тут уж либо одно, либо другое, – усмехнулся рыжий мужчина. – Или я победителем выйду из этой схватки, или же печень.
– На вот! Будем считать, твоя доля, – вернувшийся гном бросил ему пару монет и при этом из зала привёл с собой ещё какую-то пьяную дамочку в тёмно-зелёном платье, усадив в уголок. – Мы, гномы, не жадные, что бы вы там о нас не думали, – заявил он, оставшуюся стопку медяков поделив пополам меж собой и трактирщиком. – Мы, может, и малы ростом, зато… у нас самый низкий уровень преступности! – рассмеялся бард вместе со своей златовлаской из местных. – Знакомьтесь, Жизель.
– Да знаю я, кто она. И что, никто даже не признал, что кружка точь-в-точь как все остальные в трактире? – был крайне удивлён лице рыжий усач. – Совсем ничего не соображают по вечерам… Погоди, или ты её самому лорду втюхать умудрился?! – Полезли на лоб его глаза.
– На это… можно три-четыре такие кружки купить, – поглядев на монеты в руках, тихо пробасил хозяин трактира. – Неплохо торгуешь. Мне б тачанку без колеса куда сбагрить… Колесо-то я заказал, а оно крупнее, чем надобно, оказалось. Она вся корявая стала, кособокая. Я его и открутил, понести обратно собрался, отвернуться не успел, уже спи… стырили, в общем.
– Ай-яй-яй, – с какой-то по-театральному наигранной жалостью цокал языком и качал головой гном в остроконечной шляпе с пером. – Не город, а рассадник воров и грабителей. Словно не лорд этот приехавший, а сам Локи лукавый всем тут заведует. Так я у тебя это… сыграю концертик? Оплата вперёд, а я бить по струнам хоть весь вечер горазд! Развлеку уж народ. Обсудим оплату, быть может? Но деньги вперёд!
– Обсудим… Такой, с подвешенным языком, должен явно и петь лаконично, чтоб дух захватывало, – согласился Ганс.
– Напитки отменные делаете, а вот тефтели у тебя отвратительны здесь, что вчера, что сегодня, – посетовал цверг.
– Да знаю, с чего им улучшиться? Один и тот же повар делал. Свену совсем они не удаются, – хмыкнул трактирщик.
– Сухие! Без специй, без соли, – загибал пальцы гном, – вообще больше похожи на «ёжиков», а не на тефтели. Знаешь такое блюдо? Эй, сударь! Ты меня вообще слушаешь? Усатый? – окликнул хозяина заведения гном, а к нему повернулись сразу и трактирщик, и уличный попрошайка. – Да вы все здесь усатые, я смотрю.