Под-Московье
Шрифт:
— Нравится? — фыркнул Роджер. — Это я на Шарашке сторговал. Кучу патронов отвалил за диковину.
В другое время Кошка бы подумала, что людям жрать нечего, а придурошный начальник вместо того, чтобы народ накормить, балуется всякими редкостями. Но теперь ее в первую очередь интересовало другое.
— А у них откуда? У них есть еще такие?
— Из музея, — сказал Роджер. — Есть у них там неподалеку музей… забыл, какой. Революции, что ли? Нет, не революции, но похоже как-то называется.
— Эволюции, — неожиданно для себя вдруг сказала Кошка.
— Во, точно, э-во-люции! — восхитился Роджер. — Какие ты
— А чего б тебе не пройтись туда? Ты ж вон от безделья киснешь, я вижу. Диковинок себе надыбаешь. А я тебе маляву к пахану тамошнему дам — надо мне с ним перетереть кое-чего. Отнесешь — сотню «маслят» заплачу. Ну что, пойдешь?
— Пойду, — решительно сказала Кошка. Дело было, конечно, не в обитателях Изумрудного Города, в которых она толком и не верила, и даже не в патронах. Просто она вспомнила рассказы Сергея. Кошка даже половины не понимала из того, что он ей тогда наговорил, хотя почти все слова его помнила. «Мы должны пройти путем эволюции», — так, кажется, он сказал. Наверное, там, в музее, разобраться в этом будет проще. Несмотря ни на что у нее в душе теплилась, слабая надежда, что ученый остался жив. Все-таки она ведь не видела мертвым ни его, ни Рохлю. Вот будет здорово, если она что-нибудь прихватит из этого музея на память для Сергея! Он ведь так радовался тому камешку, закрученному в спираль — как маленький. И еще ей казалось, что если она упомянет при нем, что рисковала жизнью, чтобы побывать в музее, то сразу вырастет в его глазах. Кошка улыбнулась было, но тут же нахмурилась. Скорее всего, его в живых уже нет. Но тогда, может, она хоть сумеет понять, о чем все-таки он говорил тогда? Что это за путь эволюции, как по нему идти и куда он заведет?
Правда, для того, чтобы добраться до Академической, ей придется миновать Ленинский проспект. А ведь бегство оттуда в компании несчастного Егора Кораблева началось с того, что она увидела на станции знакомого с Китай-города. Впрочем, скорее всего, он ее не успел заметить. К тому же с тех пор прошло уже несколько дней, и не факт, что он там ее караулит до сих пор.
Роджер внимательно следил за ней.
— Вот и ладушки, — сказал он. — Сейчас я тебе маляву дам.
Он, отвернувшись, что-то быстро начертил на клочке бумаги, затем тщательно свернул в несколько раз и засунул в пустую гильзу, а сверху капнул немного воска, отщипнув от укрепленной на колонне свечки, и пришлепнул своим перстнем.
— Дела у нас с ним секретные, так что не вздумай свой нос совать. Откроешь — тебе же хуже будет.
— Да на что мне твои секреты сдались? — протянула она.
Кошке уже не терпелось отправиться в путь. Правда, она тут же с раскаянием вспомнила про маленького Павлика, дожидавшегося ее на Октябрьской. Наверняка с тех пор прошло уже много времени. Как поступит Регина? Вдруг подумает, что Кошка не вернется, что погибла, и отдаст кому-нибудь ребенка? Конечно, Кошка предупреждала ее, что может задержаться, но лучше было не испытывать судьбу. «А с другой стороны, что я могу сделать, если Роджер почему-то меня пока
— А когда я вернусь с Академической, смогу уйти на Октябрьскую? — на всякий случай уточнила она.
— Конечно, сможешь, — заверил ее Роджер. — Как только вернешься, пойдешь — я уже тут все улажу.
Кошка вышла и не слышала, как он бормотал ей вслед:
— Сможешь, сможешь. Если, конечно, вернешься. Грехи наши тяжкие, доходы наши скудные, а туннели наши длинные и темные…
Собралась Кошка быстро, только попросила одну из женщин приглядеть за Нютой, пока она будет отсутствовать. Сунула в рюкзак химзу и противогаз, немного еды на всякий случай. Роджер дал ей пока рожок патронов в задаток, а окончательно расплатиться обещал, когда она вернется.
Когда она немного отошла от станции, ее стало разбирать любопытство. Она достала гильзу, посмотрела на воск — с одной стороны он наполовину отклеился. Кошка осторожно подцепила другую половину кончиком ножа и вытащила свернутую в трубочку бумажку. Развернула.
На бумажке был нарисован череп, а под ним скрещенные кости. И все.
Кошка снова скрутила бумажку, опять затолкала в гильзу, залепила сверху воском, и пошла дальше, недоумевая. Возможно, руководители станций пользовались каким-то особым шифром для общения, но в таком случае к чему такая секретность? Что изменилось от того, что она увидела послание? Она ведь все равно не понимает, что означает этот рисунок для адресата. То есть, что означают обычно череп и кости, конечно, ясно, но что конкретно имел в виду Роджер, посылая этот рисунок начальнику Академической — абсолютно непонятно.
Кошка задумчиво брела по туннелю, машинально прислушиваясь к непонятным шорохам и звукам. И вдруг впереди послышался лязг. Первое, что пришло почему-то на ум — прикованный цепями скелет. Знакомые сталкеры однажды рассказывали ей о такой находке в подземелье. В следующий момент она вспомнила про Даньку Ключника и застыла, прислушиваясь. Неужели это не досужие байки?
Но вдруг впереди забрезжил слабый свет.
Кошка немного успокоилась — вряд ли призрак станет расхаживать по туннелям с фонарем. Она прижалась к стене и стала ждать.
Вскоре показался пожилой человек с фонарем, сжимавший в другой руке ружье. Он словно вовсе не удивился, увидев ее.
— Как же людно стало в метро, — произнес он. — Уходишь в туннель искать уединения — обязательно на кого-нибудь наткнешься. Не бойся, дитя, я не причиню тебе вреда.
Кошка обиделась:
— Я не кто-нибудь, — сказала она.
— И кто же ты? — иронически спросил человек.
Она хотела ответить и вдруг задумалась. А в самом деле, кто она? Беглая убийца? Сталкер? Победительница мутанта?
— Вот видишь, — сказал человек, — ты даже не можешь определить — кто ты, зачем, откуда? У тебя проблемы с самоидентификацией. Спрячь коготки, не выпускай без надобности.
Кошка догадывалась, что он опять сказал что-то обидное, но его слова про коготки насторожили. Человек словно хотел дать понять, что знает про нее больше, чем она думает. И она решила на всякий случай с ним не ссориться. К тому же у нее появилась мысль — если он, судя по разговору, человек ученый, то, может, посоветует ей что-нибудь?