Шрифт:
Annotation
Суриков Валерий Вениаминович
Суриков Валерий Вениаминович
Под музыку Вивальди
Под музыку Вивальди
Памяти Александра Величанского, автора слов к песне "Под
– Надо ложиться... Безнадега - полная... Снег кончился, мороз крепчает, а облака по-прежнему - на верхушках деревьев, - сказал второй пилот, вернувшись в избушку.
– Да...
– ответил ему командир, заглянул в печку, поворошил угольки кочергой, закрыл задвижку и тоже начал укладываться....
Они еще не успели уснуть, как раздался энергичный стук в дверь. Поблизости от этой избы на краю небольшой вертолетной площадки людей быть не должно - они это знали точно... Правда, в 70- 80 километрах в местечке из пяти домов под названием Янгурахта люди были - туда на своей стрекозе они и пытались прорваться. Дважды взлетали, но так и не рискнули сесть. Слишком низкой была облачность, а на крошечную полянку на Янгурахте и в ясный солнечный день садиться было небезопасно...
Странный был, одним словом, стук. Потому первый пилот, прихватив стоящий у стенки карабин, двинулся не к двери, а к окну.
– Какой-то мужик... Со здоровым рюкзаком... На лыжах... Больше ничего не видно... Пожалуй, надо открывать, - доложил он...
В избушку ввалился невысоко роста коренастый человек, весь залепленный снегом, с белой от инея бородой, плотно обвешенной сосульками. Огляделся и, не слова не говоря, начал выпрягаться из рюкзака. Осторожно опустил рюкзак на пол, присел на стоящую у стены лавку и несколько минут сидел неподвижно - расставив ноги и тяжело опустив голову. Видно было, что устал он страшно и все еще не верил, что добрался до тепла...
– Вода горячая есть?
– Да, почти целое ведро, умывальник за печкой, - откликнулся второй пилот...
За печкой гость находился минут десять, летчики терпеливо ждали и с вопросами не спешили. Сами бывали в разных передрягах и понимали, что раз человек молчит, значит, ему просто нужно придти в себя...
Он вышел из-за печки уже без ватника и в сапогах. Да и сосулек в бороде уже не было.
– Ты, откуда путь держишь, если не секрет?
– спросил осторожно первый пилот.
– С Янгурахты...
Минуты две летчики напряжено молчали- видно было, что ответ их поразил.
– И сколько же дней ты шел?
– Двое суток. Позавчера стало известно, что вертолет будет, а вчера в пять утра я вышел. По погоде было ясно, что на Янгурахте вам не сесть, вот я и пошел...
– Так мы за тобой что ли летим?
– И за мной тоже. Там еще двое ждут, но идти со мной не решились. А мне надо. Мне завтра к восьми вечера край нужно быть в Москве...
– Ни хрена себе заявочки, - фыркнул один из летчиков.
– И как же ты туда собираешься добираться?, - спросил другой, всем своим видом показывая, что много всего разного он за жизнь слышал, но должен же все-таки существовать
– До Красноярска вы подбросите, а дальше ... Об этом будем думать в Красноярске...
– Там сегодня, между прочим, метель ... И неизвестно, что будет завтра здесь, - пробурчал в ответ первый пилот.
Он встал со своей раскладушки, неторопливо закурил и задал вопрос, который его, похоже, мучил с момента появления ночного гостя в избушке.
– А как ты добрался с Янгурахты? Я слышал, что туда- оттуда есть только два пути - по воздуху или по воде...
– А я по воде и шел - по руслу я имею в виду.
– Ты чего городишь, мужик, мы здесь не первый год летаем. Тебе каждый пацан в Красноярске скажет, что и зимой, даже в крещенские морозы, эта речка местами не замерзает.... Что за послевоенные годы всего шесть человек пытались пехом спуститься с Янгурахты зимой.. И ни один до сих пор не дошел...
– Ну, значит, я первый. К тому же я готовился. Я здесь уже третий сезон торчу. Всю речку прошел на моторке не раз и опасные места затесами пометил. В одном месте, правда, чуть не утянуло под лед. Но я шел с пятиметровым шестом, так что успел отскочить назад и взять левее...
– А ночевал где...
– Нодья,- ответил гость.
Это таинственное слово хотя и произвело впечатление на летчиков, но сдаваться они не собирались...
– Нодья... На нодью поди полдня потратить надо, не меньше
– Это точно, - ответил гость.- Но я еще летом приготовился. И место нашел, где можно с русла выбраться на берег, кое-чего расчистил, подкопал. Завалил лесину, распилил и целые две нодьи наладил. Меж ними на еловых ветках и спал. Ветерок.., аж жарко было.
Все время, пока шел этот разговор, гость разбирал свой рюкзак - что-то искал в нем, судя по всему. Уже из рюкзака была извлечена гитара - это ее гриф, аккуратно замотанный мешковиной, как теперь стало ясно, торчал из рюкзака. Достал гость и три больших банки "коровьей головы" - говяжьей тушенки.
– Спирту выпьете, - спросил он, наконец, выдергивая из своего мешка полулитровую, запечатанную сургучом бутылку с зеленоватой этикеткой, на которой крупными черными буквами было написано "Спирт питьевой, ректификат, крепость 96 градусов".
– Или вам за рулем тоже нельзя?..
С бутылкой и разогретой на печке прямо в банках тушенкой они расправились быстро. На вопросительный взгляд гостя, который летуны расшифровали мгновенно,- "Вторую доставать?", они ответили вежливым отказом:
– Не стоит... Завтра, может быть, и впрямь лететь... Ты лучше спой чего-нибудь. Ведь поешь, раз в такую непогодь гитару с собой по зимней тайге таскаешь?..
Упрашивать гостя было не надо. Он расчехлил гитару, чего-то малость подкрутил и запел низким, слегка хрипловатым баритоном:
Кожаные куртки, брошенные в угол,
Тряпкой занавешенное низкое окно...
Бродит за ангарами северная вьюга,
В маленькой гостинице пусто и темно...
У пилотов, и это не будет преувеличением, волосы на голове поднялись, когда они услышал этот голос и эту песню, которую знал каждый летчик от Калининграда до Анадыря....