Под нами - Черное море
Шрифт:
Погиб и полковой комиссар Борис Евгеньевич Михайлов, чье имя ныне носит одна из улиц Севастополя. В память о нем установлен бюст на мысе Херсонес. Он был до последнего момента с оборонявшимися авиаторами. 2 июля комиссар вышел с командного пункта, чтобы воодушевить воинов на подвиги, но разорвавшийся рядом вражеский снаряд на глазах у всех сразил крылатого военкома наповал.
Утром 5 июля, укрываясь от огня противника в нишах и пещерах обрывистого берега полуострова, расходуя считанные патроны, защитники героического Севастополя сделали последние залпы по обстреливающим их с моря катерам противника…
Героизм защитников Севастополя, стойко оборонявших его 250
В заключение следует сказать, что за период подготовки к отражению третьего вражеского штурма Севастополя и в его ходе авиаторы проделали исключительно большой объем боевой работы. Мне, как непосредственному участнику составления отчета о боевой деятельности 3-й особой авиагруппы, известно, что с 25 мая по 1 июля было произведено 3144 боевых вылета. Из них 1621 вылет приходился на удары по войскам и аэродромам противника [34] .
34
ОЦВМА, ф. 149, д. 4736, д. 24.
В условиях подавляющего превосходства немецкой авиации было уничтожено 57 танков, 9 орудий, много автомашин, минометов и живой силы врага; в воздушных боях сбито 60 и уничтожено на аэродромах 43 его самолета [35] .
За этот период 3-я особая авиагруппа понесла и сама немалые потери. В воздушных боях было сбито 53 наших самолета, 3 — огнем зенитной артиллерии и 16 не вернулись с боевого задания; на аэродромах уничтожено и повреждено бомбами и артснарядами 30 самолетов. Погибло 38 летчиков, 22 других члена экипажей, а также техников и младших специалистов. Кроме того, 119 человек получили ранения в воздухе и на земле [36] .
35
Там же, л. 18, 26.
36
ОЦВМА, ф. 149, д. 4736, л. 28.
Несмотря на большие потери, предельно стесненные условия базирования и многократное превосходство противника в воздухе, моральный дух летного состава 3-й особой авиагруппы всегда был очень высоким.
Немаловажную роль играло тесное взаимодействие и взаимопонимание между летчиками, воевавшими на разнотипных самолетах, с частями зенитной артиллерии и непосредственно с войсками. Хорошо отлаженная система ПВО и надежные укрытия для самолетов и материальных средств, а также убежища для личного состава во многом сократили наши потери от ударов с воздуха.
Войска Севастопольского оборонительного района и авиаторы-черноморцы остались навсегда благодарны воинам 247-го и 45-го истребительных авиационных полков 5-й воздушной армии, которые оказали им помощь в тяжелое время. Первый из них сбил в воздушных боях 10, а второй — 25 самолетов противника [37] . Почти все летчики этих полков, воевавшие в составе 3-й особой авиагруппы, награждены орденами.
Отмечены государственными наградами и экипажи Московской авиагруппы особого назначения ГВФ. Они перевезли в Севастополь около 200 тонн боеприпасов и продовольствия, а вывезли на Кавказ за последнюю декаду
37
ЦАМО, ф. 156 гиап, оп. 518809 с, д. 1, л. 24.
38
ЦАМО, ф. 100 гиап, оп. 207601 с, д. 1, л. 58, 59. 8
См.: История второй мировой войны 1939–1945. М… 1975, Т. 5. С. 135.
Родина высоко оценила заслуги всех авиаторов — защитников Севастополя, отметив абсолютное их большинство государственными наградами. Многие летчики получили по два боевых ордена, а шестнадцати из них в 1942 году было присвоено высокое звание Героя Советского Союза. Появились на флоте и первые гвардейские авиационные части: 8-й истребительный авиационный полк преобразован в 6-й гвардейский, а 2-й минно-торпедный — в 5-й гвардейский.
Десять улиц города-героя Севастополя носят имена его защитников: Н. А. Острякова, М. Г, Степаненко, Ф. Г. Коробкова, Н. А. Токарева, Б. Е. Михайлова, Я. М. Иванова, Е. И. Лобанова, Н. Т. Хрусталева, А. К. Кондрашина и Н. И. Саввы.
Двухсотпятидесятидневная оборона Севастополя завершилась. Наши полки покрыли свои знамена неувядаемой славой, летный состав приобрел огромный опыт борьбы с фашистской авиацией и сухопутными войсками. Выросли и командные кадры, которые на последующих этапах Великой Отечественной войны возглавили авиационные полки и дивизии. В их числе можно назвать М. В. Авдеева, И. Е. Корзунова, М. Е. Ефимова, А. А. Губрия, М. И. Буркина и других.
А крылатых черноморцев ждали новые сражения с фашистскими захватчиками.
Глава восьмая. В предгорьях Кавказа
В поселке Суп-Псех, что в 2 — 3 километрах от Анапы, разместили всех прилетевших из Севастополя. Здесь жил летно-технический состав 7-го истребительного авиационного полка, базирующегося на анапском аэродроме.
Утром 2 июля собрался руководящий состав 3-й особой авиагруппы и полков, воевавших в небе Севастополя. Предстояло совместно составить отчет о боевой деятельности авиагруппы. Лица у всех были мрачные, разговоры не клеились, и, конечно, нам было не до отчета. Все тяжело переживали оставление Севастополя, а вместе с ним и всего Крыма, тревожились о тех, кому не удалось эвакуироваться, — какова их судьба?
Все же пересилили себя, составили краткий отчет, каждая цифра в котором многократно пересчитывалась, уточнялась, что сделало его убедительным и достоверным. Да ведь иначе нельзя — это история на века. Командующий Черноморским флотом отчет утвердил, а затем своим приказом № 00472 от 31 июля 1942 года расформировал 3-ю особую авиагруппу.
Мне не пришлось до конца участвовать в составлении отчета — 8 июля вызвал меня командующий ВВС флота генерал-майор авиации В. В. Ермаченков и спросил:
— Как вы смотрите на назначение вас командиром 7-го истребительного авиаполка? Мы учитываем ваш опыт вообще и то, что вы летали на «мигах» еще перед войной да и здесь, будучи инспектором техники пилотирования 62-й авиабригады.
Я поблагодарил за доверие, заверил, что постараюсь его оправдать.
Мы носили тогда общевойсковую форму. Командующий почему-то внимательно посмотрел на меня, остановил взгляд на петлицах. Потом неожиданно сказал:
— Вот только шпал у вас маловато — всего одна. Что-то не припомню: давно в капитанах ходите?