Под нами - земля и море
Шрифт:
– По случаю благополучного выхода из неравного боя и отличной посадки на "пятачок" есть предложение пригубить вот из этой скляночки.
– Гриня, ты только посмотри на него - вот это ловкость! Не успел оказаться на матушке-земле, как в руках уже склянка со спиртом. Откуда она у тебя?
– Товарищ командир, это... Это подарок... От морской русалки...
– Ну коль от русалки, да еще морской, пригубим... И ребята пригубили. Склянка тут же опустела.
А "морская русалка" увидела, как из ее склянки не по назначению исчез спирт, подбежала к Николаю
– Что вы сделали, товарищ летчик? Где же раненые?
– Здесь все раненые, - не моргнув глазом, ответил Николай. - Главное машина раненая. Посмотрите, сколько у нее ран, и из каждой течет самолетная кровь. Вот мы в медицинских целях и пригубили... Не обижайтесь!
Вскоре выяснилось: самолет поврежден значительно серьезнее, чем экипаж мог предполагать. Снаряды "фокке-вульфа" срезали антенну, расклепали полозки кабинного фонаря, попортили обшивку хвоста и крыла, разбили генератор, посекли масляные магистрали и гидросистему выпуска шасси. Наконец, сильно была повреждена хвостовая часть фюзеляжа. При выпуске колес костыль не вышел, и на посадке всю нижнюю часть хвоста срезал гранит.
Для ремонта самолета прибыл катер с авиационными техниками. Работа закипела.
Прошло несколько дней, и самолет выглядел как новенький, будто на остров его доставили с завода. Все теперь было готово к отлету. Но как взлететь? Это дело оказалось куда сложнее, чем сесть...
Александр с Григорием несколько раз измерили шагами длину площадки, и, как ни подсчитывали, для взлета ее не хватало.
Неужели попали в ловушку? И, хотя риск оказался большой, они решили взлетать...
Саша попросил моряков помочь им. Матросы откатили самолет к самой границе площадки, поставив его хвостом к гранитным валунам. Экипаж занял свои места. Матросы держали самолет за хвост. Заработали оба мотора. Прогрел их Саша, опробовал, а когда моторы раскрутили воздушные винты до максимально возможных оборотов, кивнул Грише головой.
Штурман выстрелил из ракетницы. Это был сигнал матросам: "Отпускайте хвост".
Матросы бросились в стороны. Самолет, словно выброшенный катапультой, сорвался с места... Александр буквально слился с самолетом, его сердце билось с таким же напряжением, как и перегруженные моторы...
Несколько секунд продолжался бешеный разбег. С невероятной быстротой приближались гранитные глыбы, а "Пе-2" не отрывался... Казалось, еще несколько секунд - и самолет налетит на эти глыбы, и остров потрясет грохот взрыва.
Замерли все, кто наблюдал этот необычный взлет двухмоторного бомбардировщика. И вдруг, в каких-то считанных метрах от груды валунов, самолет, словно подпрыгнув, оторвался от площадки. Саша "подорвал" его и в один миг для уменьшения сопротивления воздуха убрал шасси.
Скорость наросла, а вместе с ней и подъемная сила. Александр убрал подкрылки, разгрузил моторы, уменьшив обороты, и на малой высоте сделал прощальный круг, покачав самолет с крыла на крыло.
От себя и своих товарищей Саша благодарил моряков за помощь и доброе гостеприимство.
Спустя несколько минут
Оказалось, что фашистские летчики, летая поперек Финского залива на малой высоте и не дождавшись разведчика, передали своему командованию открытым текстом радиодонесение:
"Разведчик перехвачен. Атаковали. Летать больше не будет. Отправили на дно Финского залива".
За крохотными оконцами землянки - воющая непогода. У Саши неспокойно на сердце. Не спится.
Днем с разведки не вернулся "петляков". Экипаж погиб, не выполнив очень важного боевого задания. Это задание поручено ему с друзьями. И вот сейчас, в эту бесконечно длинную ночь, ворочаясь с боку на бок, Саша думал о погибших товарищах. Не хотелось верить, что таких хороших, веселых ребят уже нет в живых...
Не мог Саша больше лежать, хотя до подъема было долго. Встал, нащупал электрический фонарик, и его луч ярким кружком упал на карту, висевшую на стене.
– Сашок, ты что? - подал голос штурман.
– Не спится, Гриня. Думаю. А ты?
– Тоже думаю...
Зашевелился и Николай Якушев на своем "втором этаже". Свесив с кровати голову, он спросил:
– Товарищ командир, подъем?
– Если не спишь - подъем!
Прильнув к карте, освещенной тремя фонариками, они молча смотрели на Финский залив, так им знакомый.
Вот южный берег. Его узенькая полоска от Ленинграда до Ораниенбаума занята фашистами. Здесь - левый фланг вражеского фронта, который с юга обогнул Ленинград.
Первым тихо заговорил Александр:
– Вот эту береговую полоску длиной в тридцать километров и нужно заснять перспективно - с высоты триста и в удалении от берега восемьсот метров.
– Да, - заметил Гриша Давиденко, - при такой высоте и удалении по нашему "петлякову" будут стрелять все, кому не лень.
– Минометчики и те начнут швырять в нас мины, - вставил реплику и стрелок-радист.
– Что там говорить, огонька дадут, - согласился командир.
– А если проскочить на максимальной?
– Не поможет, Гриня!
– Сам знаешь, лететь нужно по прямой минут пять. Зенитчики пристреляются.
– Так что же будем делать?
– Вот и я ломаю голову над этим, - ответил Саша. - Скоростёночки прибавить бы нашей "пешечке", километров так сто - сто пятьдесят. Тогда наверняка проскочили бы и берег со всей обороной фашистов засняли бы в самом лучшем виде.
Забрезжил рассвет. Он густо засинил стекла засыпанного снегом маленького окошечка, и в кубрик, где трое сидели у карты, упала мутная полоска света.
– Нашел, братцы, - обрадованно произнес Саша. - Идея такова... Забираемся тысяч на семь. Оттуда отвесно в пике. Разгоняем "пешечку" до звона. Выходим. Скорость - семьсот, и на заданной высоте, вдоль бережка, со свистом. Фашисты стреляют, а их снаряды рвутся... Гриня, где?
– За нашим хвостиком...
– Правильно, штурман... Ну, а ты в это время, не теряясь, щелкаешь кадрики на пленку. И берег заснят... Ну, как моя идея?