Под небом Эллады
Шрифт:
Вновь заиграли флейты, и снова раздалось громкое пение хора. Эпименид и архонт-базилевс спустились с Ареопага и заняли свои места в торжественной процессии, двинувшейся, в сопровождении все возраставшей народной толпы, на место народных собраний, на Пникс. Прибыв туда и взойдя на кафедру для ораторов, Эпименид еще раз обратился к гражданам с речью. В немногих, но дышавших искренностью и убедительностью словах он разъяснил им то, что однажды в доме Солона уже послужило предметом его беседы. Он вкратце посвятил своих слушателей в сущность орфического учения и на целом ряде удачно сопоставленных примеров пояснил им необходимость нравственного перерождения рядом с внешними, чисто обрядовыми приемами очищения. Он указал афинянам на неизбежность бедствий вроде ныне постигшего их, если они будут упорствовать в прежних своих беззакониях и не примут твердого намерения искоренить из своей среды неправду
По мере того как Эпименид говорил, вся сущность его постепенно преображалась. Под конец своей речи он весь затрясся и, казалось, судорожно вздрагивавшее дряхлое тело его переживало теперь те физические страдания, нравственным отзвуком которых была полна его душа.
– Сам бог Аполлон гласит устами божественного старца! – раздалось вдруг восклицание из среды слушателей Эпименида, и в одно мгновение толпа, повинуясь голосу сердца, как один человек воздела руки к небу и закричала:
– Мы исполним твои повеления, старец, мы постараемся стать лучшими сынами отчизны, мы очистимся от наших прегрешений. В том мы клянемся лучезарным Гелиосом и мрачной богиней ночи, суровой Гекатой!
По совершенно побелевшему от сильного волнения лицу Эпименида скользнула радостная улыбка, старец хотел что-то сказать, но в ту же минуту столь долго напрягаемые силы оставили его, он зашатался и, потеряв сознание, упал на руки вовремя подхвативших его Солона и Писистрата…
Светозарное дневное светило уже успело склониться к западу, когда Эпименид, давно оправившийся от припадка, вместе с участниками торжественной процессии поднялся на Акрополь после обхода стен города. По пути жрецы останавливались у всех алтарей, священных рощ и капищ, у всех городских ворот, у некоторых домов, особенно пострадавших во время чумы и стоявших теперь, после смерти всех своих обитателей, пустыми. Всюду и везде в таких местах совершались краткие молитвы и приносились в жертву плоды, овощи, иногда, у храмов особенно чтимых богов и героев, и быки. В роще Артемиды пала от руки жрецов и пугливая лань, это любимое афинянами животное, посвященное божественной девственнице-охотнице. Теперь предстояло последнее, главнейшее на сегодняшний день дело, – принесение общей искупительной жертвы богине Афине-Палладе, торжественное общее очищение города, и открытие столь долго стоявшего замкнутым древнего капища богини-покровительницы со старинным деревянным изображением ее.
С громким пением священного гимна поднялась процессия на высоко вздымавшийся над городом холм. Архонт-базилевс шел теперь впереди всех и направился прямо к Эрехфейону [25] . Когда шествие достигло древнейшего афинского капища, жрецы сотворили краткую молитву трем божествам, в честь которых еще Кекропс [26] построил этот храм. Затем Эпименид подошел к находившемуся внутри святилища соленому источнику, по преданию вызванному к жизни ударом могучего трезубца бога морей Посейдона, взял в руки факел и несколько раз погрузил его в воду. Немедленно храмовые прислужники наполнили множество медных сосудов священной соленой водой и роздали их народу, который поспешно наполнил этой, по общему убеждению, целебной влагой заранее припасенные чаши и амфоры. Архонт-базилевс отломил от священной маслины ветку и подал знак всем расступиться. Ветка же маслины была вручена Эпимениду. Старец приказал приступить к жертвоприношению.
25
Это было древнейшее афинское святилище, посвященное сразу трем божествам: Афине-Палладе, Посейдону и Пандросе. Тут стояло, по преданию, упавшее с неба изображение Афины и находилось священное масличное дерево ее. Эрехфейон, получивший свое название от прозвища бога морей, Посейдона, был основан Кекропсом.
26
Древнейший житель Аттики и основатель города Афин и его Акрополя, первоначально называвшегося Кекропией в его честь. При нем Афина и Посейдон спорили за обладание Аттикой, именовавшейся тогда Актой.
Тотчас храмовые прислужники мощными ударами топоров
Когда от жертвы оставалась на алтаре лишь слабо тлевшая куча золы и пепла, Эпименид подал знак, и вся процессия, с архонтом-базилевсом во главе, двинулась к той открытой площади на вершине Акрополя, откуда открывался чудный вид не только на город, раскинувшийся у подножия священного холма, но и на ближайшие окрестности и даже на темные воды синевшего вдали, на западе, Саронического залива. Солнце только что погружалось в воду, и все небо на горизонте алело и искрилось от последних пламенных объятий его.
В эту минуту из задних дверей храма Афины вышло несколько вооруженных; в руках их были факелы, зловещим красным светом озарявшие их медные шлемы, панцири и поножи. Среди воинов, низко потупив головы, выступали в длинных серых хламидах мужчина и женщина. Волосы их были распущены, бледные, изможденные лица замазаны сажей, головы и одежды посыпаны пеплом. Руки несчастных были закручены назад и связаны толстыми веревками. Когда эти люди подошли к Эпимениду, сопровождавшая их стража расступилась, старец же обратился к осужденным (то были преступники, обреченные на смерть за тяжкие злодеяния) со следующими словами:
– Несчастные! Приговором верховного суда вы осуждены на казнь через сожжение, установленную для таких людей, как вы. Но знайте, что на ваше счастье, всесильная богиня судьбы сжалилась над вами и внушила вашим бывшим афинским согражданам чувство милосердия к вам. Желая ознаменовать сегодняшний великий день Таргелия, когда афиняне произнесли торжественную клятву очиститься не только телесно, но и духовно каким-нибудь добрым делом, они постановили, с согласия ареопагитов и архонтов, заменить вам тяжкую смертную казнь пожизненным изгнанием из пределов вашего бывшего отечества. Но и телесное наказание постигнет вас: вы покинете этот город сегодня же ночью, предварительно подвергшись установленному обычаем количеству ударов лозы. Теперь же возблагодарите всесильных небожителей за их милость и граждан сего города за их великое человеколюбие. Воины, отведите осужденных в храм, дабы они пали ниц пред священным изображением Паллады-Афины!
Когда помилованные удалились, Эпименид жестом восстановил прервавшуюся было тишину и сказал:
– Теперь, о граждане и мужи афинские, нам надлежит достойно закончить торжественный и высокознаменательный день. Раньше, чем приступить к окончательному очищению и окропить себя священной соленой влагой, припадем ниц и помолимся так: «О Зевс-вседержитель, о мощная любвеобильная, всезаботливая мать Деметра, о целомудренная девственница Артемида, о властный Посейдон, о божественнопрекрасный Аполлон и, наконец, ты, о всемудрая и чистая Паллада-Афина, общая заступница и оплот во всех постигающих нас бедах, переложите гнев на милость и примите наш торжественный обет отныне избегать всего, что хоть мало-мальски сможет огорчить вас. Мы прониклись искренним желанием очиститься от своих беззаконий и отныне будем стремиться жить так, чтобы уже более ничем не навлекать на себя вашего гнева. Вы получите не только все установленные жертвоприношения, не только увидите нас исполняющими все предписанные служением правила, но и узрите в нас людей, достойных носить имя истых эллинов. Отныне, общаясь с вами, мы будем поступать и говорить так, как будто бы мы имели дело с самыми близкими нам людьми; общаясь же с людьми, будем держать себя так, как будто бы мы имели дело с бессмертными богами».
Радостный крик тысячеустой толпы огласил тихий воздух и отдался громким, гулким эхом на соседних холмах. В эту минуту, казалось, вся природа прониклась сознанием торжественности произнесенного только что обета. Эпименид взошел на специально для этого случая устроенный деревянный помост. Слуги подали ему бронзовый треножник, на котором покоилась огромная медная чаша, наполненная священной водой из соленого источника Эрехфейона. По данному архонтом-базилевсом знаку все смолкли и снова склонились к земле. Эпименид же опустил масличную ветвь в сосуд и затем окропил священной влагой город, Акрополь, стоявшие на нем капища, жрецов, архонтов и ареопагитов, а также всю толпу народную, произнося при этом имена олимпийских божеств.