Под необъятными небесами
Шрифт:
Карло приходит идея. — Приглашение вождя, большая честь для нас.
— Начинает он с таким же торжественным видом. — К сожалению, мы не можем оставить лодку на якоре на рейде и должны вернуться на борт до захода солнца.
— Да. И погода, к тому же, меняется. — Подхватываю я, показывая на тучи надвигающиеся с запада. — Нам очень жаль.
— Но… — Запинается Давид. И переводит.
Когда до окружающих доходит, что мы отказались, улыбки гаснут и разочарованное бормотание доносится со всех сторон. Я чувствую себя виноватой. В конце концов можно было бы
Повисло неловкое молчание. Потом вождь делает знак рукой и чтото говорит. И все сразу снова заулыбались, радуясь, словно дети, у которых сломалась любимая игрушка и маме удалось починить её.
— Тогда, — Переводит Давид. — выберете имя для нашей девочки.
— Маргарита. — отвечаем мы хором.
— … и отведаете рыбу и сладкое прямо сейчас.
— Что!?… Но так не честно! — У нас больше нет отговорок.
Мужчина в подгузнике из тапакладёт перед нами упаковку из бананового листа, внутри которой шесть «котлеток» пирожных и тунец.
— Надеюсь, они не думают, что мы съедим всё это. — Я в ужасе.
— Надо хотя бы сделать вид. — Шепчет Карло.
Начинаем с рыбы. Она, по крайней мере должна быть свежей. И потом, внутри, до неё, скорее всего, мухи не добрались.
— Попробуйте сладкое. — Настаивает Давид. Множество глаз вокруг с затаённым дыханием ожидают нашей оценки. И как мы можем разочаровать их? Эти люди никогда не видели иностранцев.
Единственная их связь с внешним миром, правительственное судно, заходящее на остров два раза в год (если всё хорошо). Мы не можем унизить их. Кроме того, этот десерт для них, лакомство. И то, что они угощают нас, значит, что им самим достанется меньше.
Сделав над собой усилие, беру кусочек поменьше и подношу ко рту. Запах отталкивающий, вкус не менее. Прогорклый, тёплый, липкий кокос. Внутри чувствуются твёрдые включения, надеюсь, что камешки или частички древесины, и какие-то клейкие комочки. Не будем выяснять. Единственный выход, заглотить всё целиком, как таблетку.
Люди вокруг стоят в ожидании.
— Ммм… Прекрасно. Очень вкусно!
Давид переводит, все радуются, хлопают в ладоши и вот появляется второй пакет из банановых листьев.
— Нет, спасибо, мы не можем это принять. Это слишком много. И нам пора возвращаться, погода меняется.
Царит всеобщая эйфория и жена вождя хлопает меня липкой ладонью по плечу, делая красноречивые знаки, взять пакет с собой на лодку. Мы снова входим в лес и почти сразу же начинается дождь.
— Видите. Начался дождь, теперь ветер стихнет. — Говорит Давид с довольным видом. Мы ему верим. Жара становится непереносимой, мокрая одежда липнет к телу и силы начинают покидать нас. Наконец доходим до хижины, где живёт новорожденная. У очага кто-то хлопочет, готовит пищу.
— О, нет! Пожалуйста. Опять?!
Вождь говорит, что мы теперь можем считать себя жителями острова и можем приезжать проведать нашу крестницу когда захотим. Подают суп, сваренный на кокосовом молоке, в котором варились ломтики папайи. Вместо
— Вкусно.
— Да. Я думал будет гораздо хуже.
Закончив перекус, вождь берёт девочку на руки, поднимает её вверх и подаёт нам, громко произнося её имя, коверкая его по-своему: — Мангалита!
Маргарита, это имя одной из наших дочерей. Так зовут её прабабушку, которой сейчас уже девяносто, а её, в свою очередь, назвали так в честь бабушки, которую её отец, ботаник, назвал именем своих любимых цветов. Таким образом, за 150 лет имя из Италии дошло до этого, забытого людьми места, и названная им девочка, возможно, никогда в жизни не увидит ничего, кроме холма и окружающего остров моря.
— Пора идти, Карло. Хоть Давид и говорит, но мне эта погода не нравится.
На небе рваные облака и чернота на горизонте. Периодически налетающие порывы ветра, гонят рябь по воде. Мы уже собрались уходить, но тут подходит девочка. Она могла бы показаться ребёнком, если бы не большой живот, последних месяцев беременности. Опущенный взгляд, смущённая улыбка.
— Я понял, Лиззи. Требуется ещё одно имя для ребёнка.
— Пусть будет Тесса. — Это имя им легче произносить.
Теперь у обеих наших дочерей будут тёзки на этом ничейном острове.
На следующий день пытаемся подойти к острову, но прибой намного сильнее, чем вчера. С берега нас приветствуют, с помощью зеркал, солнечными зайчиками.
Истощение.
Собрались все. Деревня, единственная на Утупуа, в полном составе собралась на деревянных мостках под дождём, чтобы проводить нас.
Примерно двести человек, половина из них, дети, которые сегодня не пошли в школу. Говорят, учитель заболел. Странно, ещё вчера вечером он был в полном порядке и даже навестил нас и долго убеждал подарить ему бутылку рома.
Ожидая улучшения погоды, которое никак не наступает, посещаем местную школу, сопровождаемую всеми детьми острова. Малыши смотрят на нас широко открытыми глазами, полными любопытства.
Школа состоит из нескольких хижин, в которых размещаются три класса и библиотека. Преподают здесь обычные предметы: английский, географию, математику, другие естественные науки и язык, который, как они говорят, является местным диалектом.
Пиджинздесь не изучают, его и так знают все. Это что-то вроде эсперанто, позволяющего жителям разных островов понимать друг друга, так как местных языков насчитывается более шестидесяти и все они сильно отличаются между собой. Мы дарим детям карту архипелага Соломон, где изображён их остров, и все тетради и карандаши, какие у нас есть, потому что правительственное судно уже несколько месяцев, как не приходит и у многих уже не на чем писать.
Наступил полдень. Теперь дождь, не дождь, пора выходить. Погода ещё ухудшилась, ливни из тяжёлых, низких тучь налетают один за другим, сильный ветер и хлещущий дождь уменьшают видимость до нескольких десятков метров.