Под одним солнцем. Рассказы, очерки и эссе
Шрифт:
– Деда, а Найде разве не холодно?
Тот в раздумье слегка пожимает плечами.
– Может, и холодно, стужа-то вон какая.
– А вдруг она замёрзнет!? – пугается Витя. – Давай её к нам домой запустим.
– Не бойся! – успокаивает дед. – У неё, видишь, какая шерсть густая? Да и не на снегу ведь голом спит, а в конуре.
– Всё равно жалко.
– Не переживай. Её теперь ещё и еда греть будет. Сытый меньше мёрзнет. Пойдём в дом!
Найда уже всё съела и, довольная, залезла обратно в домик. Витя садится на корточки и с любопытством приподнимает
– Пошли! – окликает дед с крыльца, и мальчик, поднимаясь, нехотя семенит в дом.
Старинные семейные часы немецкого производства девятнадцатого века размеренно и басисто бьют четыре раза… Считать Витю тоже баба Юля научила. Правда, пока только до двадцати. Как пойдут куда-нибудь, непременно считать просит, чтобы внуку нескучно было просто так идти: сама-то из-за возраста и полноты уже медленно ходит.
– Иди, – скажет, – вперёд, сосчитай, сколько в этом заборе палочек!
А ему и радость! Шагает, ручонкой до каждой палочки дотрагивается. Потом обратно спешит, и кричит на бегу, пока не забыл:
– Двенадцать раз по двадцать и ещё восемь!
Бабушка в ответ улыбнётся и головой кивнёт. Дойдут до конца забора, она и скажет:
– Молодец, правильно сосчитал. Я проверила, – и другое что-нибудь сосчитать просит.
…В тот вечерний час в старом доме уютно и тихо. Баба Юля растопила печь и готовит ужин. Витя предоставлен себе. На улице уже совсем темно, когда приходит мама. Сын радостно бежит навстречу. Соскучился. Мама с бабушкой обстоятельно обмениваются новостями дня, затем баба Юля застёгивает внуку шубку, и Витя с мамой идут через двор в другую половину дома.
Мама у Вити в школе работает, учителем, и поэтому почти сразу садится за планы завтрашних уроков. Хоть и холода, но самые старшие классы учатся. Витя уже понимает, что подготовить урок – дело далеко не простое, и по-своему помогает маме: старается не мешать. Сядет у заиндевелого окошка и оттаивает пальцем дырочку, чтобы на фонари да на звёзды смотреть.
Так и в этот день было. Правда, не слишком ему на месте сиделось. Всё Найду вспоминал: как она там, на морозе? Не вытерпел, подбежал к маме.
– Мама, можно я пока к бабе Юле схожу?
– Что? – мама задумчиво оторвалась от учебника и записей. – А-а, сходи, конечно. Давай, я тебя одену.
Со стучащимся сердцем мальчик выскочил за дверь и – бегом к конуре Найды. Лоскут приподнял и в проём голову засунул. А там темно – хоть глаз выколи!
– Найда! – негромко позвал Витя. – Ты живая? Где ты тут?
В глубине зашевелилось, и влажный тёплый язык лизнул мальчугана по щеке.
– Так ты живая! – обрадовался он, протиснулся в конуру и стал ласково гладить её по шерсти. Найда ещё раз лизнула его в лицо и тихонько приветливо заскулила.
– А я думал, ты замёрзла. Собачка моя! Хорошая моя! – с жалостью в голосе проговорил Витя и обнял Найду за шею.
В конуре
Что произошло дальше, Витя узнал потом из рассказов мамы и бабушки.
В восемь часов вечера мама закончила с планами уроков и пошла к бабушке с дедушкой.
– Ну, вот и я. За сынулей пришла, – возвестила она с порога.
Баба Юля и дед недоумённо переглянулись.
– А он не у тебя разве?
– Нет, – насторожилась мама, – часа два прошло, как к вам отпросился.
– Господи! – испуганно всплеснула руками бабушка. – Он и не заходил к нам вовсе!
– Как? Совсем?!
– Совсем! – баба Юля в растерянности опустилась на стул. – Где же он?
– Не знаю, – упавшим голосом обронила мама и кинулась к телефону. – Михеевым позвоню, может, к Алёшке убежал, заигрался. Господи, в такую погоду! И, главное, не спросясь! К вам, сказал, пойдёт. Вот негодник!
Мама вздрагивающей рукой набирала трёхзначный номер и всё больше и больше хмурилась, нервно покусывая губы и от волнения теребя пальцами телефонный провод. Потом растерянно положила трубку на рычаг.
– Его там нет!
– Боже мой! Витенька! Замёрз уж, поди, где-нибудь! – стала всхлипывать бабушка.
А дед наоборот: он сразу весь собрался и говорит:
– Вот как сделаем. Ты, Людмила, соседей сейчас оббеги, поспрашивай, может, видел его кто, а потом обратно. Если никто не знает, я на работу оперативному дежурному буду звонить. Только побыстрее давай. А ты, Юля, пока Людмила ходит, своих знакомых обзвони. Чупровых не забудь. Может, Витя встретил Анну или Андрея Михайловича да к ним зашёл. Они бы, конечно, позвонили, но вдруг не сообразили или замешкались, забыли.
Баба Юля сразу к телефону села, а мама бегом по соседям, только калитка хлопнула.
От этого резкого звука Витя и проснулся. И никак понять не может, где находится. Слышит, сопит кто-то рядом. Снял рукавичку, дотронулся – мягкое что-то, словно волосы. Тут и вспомнил, что он в конуре у Найды. Вылез наружу – и быстрее в дом!
Баба Юля как увидела внука, так и застыла с телефонной трубкой в руке. А дед нахмурился, поднялся со стула и строго спрашивает:
– Ты где был, варнак? Откуда в сене весь?
Витя поглядел на себя – и правда: вся шубка и валенки в былинках сена. Испугался, что ругать будут, виновато заговорил, а сам уже хнычет:
– В конуре-е. У На-а-айды.
– В конуре? – опешил деда Миша. – Какой леший тебя туда понёс? Мать уже с ног сбилась! Ищет по всем Мужам!
– Я её от моро-оза гре-ел… Я больше не бу-уду.
– Не будет он! Перестань реветь!.. Нет, это ж надо! В конуру залез!. Не реви! Распустил нюни, мужик!
– Ну, ладно, – вступилась бабушка. – Чего на внука накинулся? Он уж сам перепугался, дрожит вон весь. Нашёлся – и слава Богу!.. Витюша, я тебя раздену, и айда – спать пойдёшь. Хорошо?