Под одним солнцем
Шрифт:
– Как там?
– спрашивал Кор.
– Неясно, - бурчал в ответ Барм, - ил есть, но при таком волнении трудно сказать - наносный или донный.
Мы снова впились глазами в экран внешнего обзора.
– Бухту, - твердил Кор, - найти бы бухту.
Стало смеркаться. Мы знали уже, что в этих широтах переход к ночи непродолжителен, и торопились скорее достичь берега, пока было еще светло.
– Увеличьте скорость!..
Конд попытался повернуть регулятор, но маховичок упирался в ограничитель.
– Больше некуда. Насосы на пределе...
– Испаритель!
Корабль вздрогнул и
– Суша!!! Суша!!!
Он оттолкнул меня и до предела увеличил яркость экрана.
– Наконец-то! Сбавляйте скорость.
Корабль, разбивая ряды волн, катившиеся с океана, быстро приближался к берегу. Уже были хорошо видны пенные буруны прибоя - остановка здесь была невозможна.
– В бухту, в бухту, - упрямо твердил Кор.
– Разворачивайтесь вдоль берега... быстрее... быстрее, так!
Началась яростная бортовая качка. Сумрак стал сгущаться. Шум волн в отсеке перекрыл рев двигателей, но сквозь грохот волн и пронзительный свист ветра все явственнее проступали какие-то посторонние звуки. В такт этим звукам по телу корабля пробегали короткие судороги.
– Что с двигателями?!
– заорал Кор.
Я вскочил с места, но от толчка перелетел через кресло и всей тяжестью грохнулся на пол. На какое-то время сознание покинуло меня. Очнулся я в неестественной позе в углу, куда, наверное, закатился от непрерывной болтанки. Меня поразила тишина. Молчали двигатели, на обзорном экране в немой пляске вздымались волны и надвигался каменистый берег. Кор лежал поперек кабины на полу, заклинившись между креслами. Ноги его шевелились. Конд навис над пультом, каким-то чудом держась на ногах.
Вдруг рявкнул главный двигатель, корабль рванулся вперед, но тут же, подхваченный громадной волной, задрал нос, развернулся и со страшным скрежетом сел брюхом на камни. Меня бросило через всю кабину, я еще успел заметить окровавленное лицо Конда, почувствовать два конвульсивных рывка двигателя, и тут же все потонуло в тишине и небытии.
20
Ужасно болела голова. Боль была то ноющая, то тупая, то резкая, от которой хотелось кричать и стучать ногами. Я почувствовал чье-то дыхание около своего лица и медленно открыл глаза. Надо мной, стоя на коленях, склонился Дасар. "Больно", - хотел произнести я, но губы шевельнулись беззвучно. Он расстегнул ворот, нащупал сосуд, и я ощутил прикосновение металла. Потом наступило облегчение.
– Что произошло, литам?
– Неважно, - ответил он, - шевелиться можешь?
– Попробую.
Я согнул ногу в колене, уперся руками в пол и поднялся на четвереньки. "Эльприс" стоял наклонившись на один бок, и передвигаться было трудно. В кабине царил беспорядок. На полу валялось множество вещей, откуда они взялись - неизвестно. Через люк в угол помещения натекла большая лужа сислола, наверное, он вылился из контейнера. В этой луже лежали Кор и Конд, как братья.
– Что с ними?
– Еще не знаю, надеюсь, ничего страшного.
– А где остальные?
– Там, - биолог неопределенно махнул рукой.
Мой взгляд остановился на обзорном экране. Его четырехугольник заполняла неподвижная
– Ночь, - сказал биолог, перехватив мой взгляд.
Корабль стоял неподвижно, ни толчков, ни колебаний не ощущалось.
– Мы на суше?
– Не знаю, ничего не знаю. Помоги мне.
Он заковылял к неподвижно распростертым телам. Совместными усилиями мы усадили Кора и Конда в кресла. Биолог вытер взмокшее лицо, и тут я почувствовал, что в кабине жарко. У Конда была рассечена щека и покрыта запекшимися сгустками крови. Других повреждений ни у того, ни у другого мы не обнаружили. Биолог раскрыл сумку, висящую на груди, и пошарил в ней.
– Антор, пойди в моторный отсек, там Барм и Ланк, если они без сознания, дай им вот это, - он протянул мне тюбик, - выдавишь немного в рот. И потом... прибавь кислороду, регенератор что-то разладился.
Остаток ночи мы с биологом приводили в чувство товарищей. Больше всех пострадал Барм. Во время толчка он находился в проеме моторного отсека и был выброшен на насосы. Ударился он, судя по всему, не очень сильно, но длительное пребывание в неестественной позе, головой вниз с прогнутым в обратную сторону позвоночником, серьезно отразилось на его состоянии. Он очнулся последним, когда лучи восходящего солнца окрасили в розовые тона матовую поверхность обзорного экрана. Биолог вздохнул с облегчением и в изнеможении опустился в кресло.
– Несите его в контейнер, - это все, что он успел вымолвить и тут же погрузился в сон.
Часа два мы отдыхали, после чего собрались обсудить положение. Кор окончательно пришел в себя, Конд выглядел мрачным и нахохлившимся, Ланк бережно поддерживал вывихнутую руку и сидел, задумчиво уставившись в одну точку. Совещание было коротким. Прежде чем принять какие-то решения, нужно было установить координаты, выяснить степень повреждения корабля, и затем возможность сняться с мели.
– Приготовиться к вылазке!
– скомандовал Кор.
– Пойдут все, за исключением вас.
– Он указал на геолога.
Мы потащились к переходной камере за скафандрами.
Когда крышка люка откинулась и повисла над поверхностью Арбинады, в лицо нам ударили лучи солнца. Оно еще не успело высоко подняться и светило прямо в отверстие люка. Мы невольно зажмурили глаза.
– Вот так номер!
– раздался удивленный возглас Конда. Он стоял на краю крышки и смотрел вниз.
– Ничего не понимаю!
Под нами была суша. От полосы прибоя корабль отделяло метров двадцать твердой земли. Мы недоумевающе переглянулись. Сквозь прозрачную массу шлема я увидел, как лицо Кора сделалось серым. И тут до меня дошел смысл происшедшего. Мы не могли ни сдвинуть корабль с места, ни взлететь. Неприятный холодок прошел у меня по спине. Кор быстро овладел собой.
– Спускайте подъемник!
– приказал он.
Мы перебрались на платформу и включили лебедку. Платформа коснулась земли, накренилась и застыла, тросы ослабли. Мы были на поверхности Арбинады. Этот момент прошел как-то незаметно. В раздумьях и тревоге мы не сразу сообразили, что нога человека стала на почву другого мира. Кор нагнулся и, набрав горсть песка, воскликнул:
– Арбинада! Смотрите, это же Арбинада!
Конд поддал ногой камень, тот отлетел на несколько шагов и завалился в ложбинку.