Под покровом ночи

Ройс Мэри

Последние слова меня оглушают, словно по виску прилетел удар кувалдой.

— Ч-что ты сказал? — Я подскакиваю с места. — Разверни машину, я должна забрать ее!

— Успокойся! Твоя шлюховатая подруга и без наркоты напрыгалась на Глебе и Саиде. Не переживай, я дал им указание отвезти ее домой.

— Ты очень щедр! — цежу я сквозь зубы и скрещиваю на руки груди.

Я, конечно, в курсе нимфомании Марины, но то, что сказал Соломон, приводит меня в бешенство. И я даже не понимаю, на кого больше злюсь.

Неожиданно мою талию обхватывают властные

руки, и стремительным рывком змей усаживает меня к себе на колени. Жесткая ладонь жадно забирается под платье и сминает обнаженную ягодицу. Мое тело тут же каменеет. Каждая мышца напрягается, словно меня затягивают тугим металлическим корсетом. Тело отторгает любое его прикосновение. По крайней мере, я так думаю. Губы от выпитого алкоголя сушит, и я пробегаюсь по ним языком. Но расслабиться в тисках бандита я даже под воздействием алкоголя не могу. Подрагивающими руками робко упираюсь ему в грудь, а тело наливается свинцом. Даже под напором Соломона скованные ноги не позволяют мне полностью сесть на него, сохраняя мизерное расстояние с самой опасной точкой соприкосновения.

— Я слышал, у тебя сегодня день рождения.

Его грубые пальцы вырисовывают незамысловатые узоры на обнаженной коже, задевая ажурную резинку чулок.

— Я бы предпочла сидеть на своем месте. — От его прикосновений нейтралитет держать становится сложнее.

— А я бы предпочел поздравить тебя.

Он накручивает резинку стрингов на кулак и резким движением срывает их.

— Нет! Не смей меня трогать!

Я до боли впиваюсь ногтями ему в плечи, а он только ухмыляется над этой жалкой попыткой. Но я настырно продолжаю сопротивляться.

— Послушай, будешь меня раздражать, выебу силой. — Судя по резкому тону, ему все это не нравится.

— А сейчас это как называется? — цежу ему в лицо.

— А сейчас это называется «сучка набивает себе цену»!

— Нет, ты ошибаешься! — шиплю я как кобра перед броском. — То, что произошло в ту ночь, поверь мне, всего лишь действие таблеток! В нормальном состоянии я никогда бы это не сделала и уж точно не получила бы от этого удовольствия!

С его губ срывается звериный рык, а руки через секунду оказываются обвиты вокруг моей тонкой шеи.

— Ты реально бесстрашная или просто настолько тупая? — Он прижимает мое лицо так близко, что когда скалится, я чувствую его зубы на своей коже. — Думаешь, я вечно буду терпеть твой острый язык? — Он раздраженно скидывает меня с себя, и я ударяюсь затылком о дверь. — На колени! — словно раскат грома, его голос обволакивает пространство между нами.

Я лихорадочно моргаю расширенными от шока глазами и не двигаюсь с места. Жестко дернув за волосы, он ставит меня перед собой на колени. Машина достаточно просторная для его диктаторских замашек. Я проглатываю болезненный стон. Не доставлю ему такого удовольствия.

— Пора показать тебе, как я обращаюсь с теми, кто пренебрегает моим хорошим отношением.

Он начинает расстегивать ремень. Мои широко открытые, испуганные глаза едва не лезут на лоб. Алкоголь моментально

испаряется из крови. С ужасом ко мне приходит осознание того, что он собирается сделать.

— Нет… прошу…

— Поздно молить о пощаде, открывай рот.

Соломон выпускает на свободу свой агрегат, уже в полной боевой готовности. Я автоматически прикрываю лицо руками, и из моих глаз начинают литься слезы. Нет. Это все бред. Не правда. Мне все это снится. И тут моего виска касается холодный предмет, заставляя меня вздрогнуть и открыть глаза.

— Не разводи мне тут сырость, открой рот и получи наказание за свой острый язык, — чужим голосом диктует он правила своей очередной игры.

Я брезгливо смотрю на то, что мужчина хочет засунуть в мой рот. Да он просто порвет мою глотку! Однако пистолет, приложенный к виску, говорит о том, что мне придется это сделать. Я зажмуриваю глаза и до крови закусываю губу. Чувство стыда поглощает меня, перерастая в злость и отвращение. Но в следующее мгновение раздается хлопок, и машину начинает кидать из стороны в сторону.

— Блядь! — свирепо ревет Соломон. — Ляг на пол и не высовывайся! Ляг, сука, на пол!

Я быстро падаю на пол. Сначала он хотел отыметь меня в рот, теперь стрельба… я с ума сойду. Если выживу, обязательно напишу мемуары!

Соломон ловко перебирается на переднее сидение и, открыв дверь, выбрасывает безжизненное тело водителя. Садится за руль и ловко выравнивает движение машины. Только вот громоподобные хлопки не затихают. Я закрываю уши и прижимаюсь к полу.

— Сука! — вновь выпускает из своего ядовитого рта ругательство Соломон.

Машину опять начинает штормить, и через несколько минут мы окончательно останавливаемся. Дальше все как в тумане. Соломон хватает меня и вытаскивает из машины. Что-то кричит и размахивает руками, но я не слышу его. Пока на мою щеку не прилетает его ладонь. Удар обжигает кожу, приводя в сознание.

— Шевелись! Если эти твари догонят нас, поверь, то, что было в машине, тебе покажется раем. Они выебут тебя во все щели, — серьезно, без тени иронии, говорит Соломон. И это заставляет меня беспрекословно подчиниться ему и ускорить шаг.

Ноги постепенно начинают ныть от длительной ходьбы на каблуках. Однако примерно полчаса спустя мы добираемся до неприметной пятиэтажки и поднимаемся в квартиру. Подъезд здесь обшарпанный, дверь облезлая, пахнет затхлостью, но внутри словно камера хранения для сокровищ. Мощная дверь из дорогого металла. Везде установлены камеры наблюдения. На входе стоит датчик трехуровневой системы безопасности. Ни единого окна. Небольшой кабинет и спальня с душевой. Даже кухни нет. Я с любопытством осматриваюсь вокруг. В интерьере преобладает темное дерево. Стены покрыты виниловыми обоями, насыщенного зеленого цвета с золотыми вензелями. Потолки украшены тяжелой лепниной, подчеркивая строгий стиль. А массивная мебель, царственно располагается по всей квартире, которая будто кричит о деспотичном характере хозяина. Вот она, крепость змея. Бандитский бункер.